Леди удачи
Шрифт:
Волверстон могучей лапой приподнял Окорока за шиворот. Тот прекратил петь «Venseremos» [65] и забормотал что-то о разнице весовых категорий и неприкосновенности личности посла, тем более божьего.
— Ты прекрати дурака валять! — Нэд для пущей убедительности встряхнул Окорока, от чего тот больно прикусил язык и заткнулся. — Скажи лучше, как ты сюда попал? И где Джоанна и Мари?
— Я вездесущ! Я — новый мессия! А они… Они ушли в ночь. Я убедил их — они не хотят воевать!
65
Песня
Питер побелел:
— Куда ушли? В чем ты их убедил, сумасшедший?!!
— В том, что война есть грех. Тем более для женщин, чья святая обязанность дарить миру новые жизни, а не отнимать! Они ушли замаливать грехи!
— В какую сторону они ушли? Ну! — Нэд еще раз встряхнул матроса.
— Туда! — вдохновенно простер руку Окорок в сторону крепости, явно репетируя позы и жесты Иоанна Предтечи.
Питер и Нэд переглянулись. Вероятно, им в голову пришла одна и та же мысль, потому что они синхронно чертыхнулись и вылетели из каюты. Дверь, закачавшись, жалобно заскрипела и, решив, видимо, что закрываться не стоит, вновь отворилась.
Весь экипаж «Арабеллы» и «Атропос» был поднят по сигналу боевой тревоги. Матросы выскакивали на палубу, протирая сонные глаза, и вглядывались в ночную темноту, стараясь увидеть эскадру противника. На полуюте появился капитан Блад в полном боевом вооружении. Толпа шумела. Питер поднял руку, призывая своих людей к тишине.
— Друзья! — в голосе Блада прозвенел металл. — Пока мы с вами беспечно отдыхали, наши отважные девушки подвергли себя смертельной опасности. Не раз они приходили нам на помощь в трудную минуту. Сегодня же наш долг — спасти их. Мы должны совершить невозможное. Я сам буду руководить десантом. Но подумайте! Многие не вернутся! Кто не хочет подвергать свою жизнь опасности, сделайте шаг вперед!
Ни один человек не двинулся с места.
А в это время в ворота крепости стучались две девушки. Караульный осторожно выглянул в зарешеченное окошко. Он увидел прелестную юную испанку в черном платье, расшитом золотом. Но, боже, какой вид имело это платье! Оно было мокрым и запыленным. Темные локоны сеньориты слиплись от воды, в темно-карих глазах дрожали слезы. Чуть поодаль стояла девица в одежде мавританки и жалобно смотрела на стражника зелеными глазами.
— О, впустите нас, благородный сеньор! — голос юной испанки звучал нежно, словно серебряный колокольчик. Легкий андалузский акцент придавал ей еще большее очарование. — Мы устали и промокли. О, эти проклятые пираты! Мой бедный отец! — и сеньорита отчаянно зарыдала.
Подруга нежно обняла ее за плечи:
— Не надо, девочка. Он уже в раю.
Расчувствовавшись до слез, стражник открыл ворота и впустил девушек. В результате краткой беседы выяснилось, что испанку зовут доньей Изабеллой де Карьядо, а белокурая «мавританка» вовсе не мавританка, а француженка, сирота, воспитывавшаяся
— Ах, Мария! Господь посылает нам утешение! Здесь живет мой жених, — смущенно пояснила она ошарашенному стражнику. — Он начальник пороховой стражи.
— Хо! Дон Алонсо Гонсалес?!
— Вы знаете дона Алонсо?!
— Еще бы! Мне ли его не знать! Да он, вероятно, сейчас у порохового склада. Там теперь усиленная охрана. Боятся лазутчиков этого пса Блада.
— Скажите, — взволнованно перевела дыхание донья Изабелла, — где находится склад? Я хотела бы повидать дона Алонсо.
— Но, сеньорита! Сейчас еще ночь! Может, подождете до утра? Моя сторожка к вашим услугам.
— Ах, нет! Благодарю вас, сеньор, но поскольку дон Гонсалес здесь, я должна немедленно увидеть его.
— Ну, что ж. Если такая спешка, тогда идите по этой улице, не сворачивая. Дойдете до собора и повернете направо. Пароль: «Барселона».
Девушки вежливо поблагодарили и направились по указанной дороге.
«Дай Бог ей счастья, — подумал стражник, глядя им вслед. — Ох, и натерпится она с этим хлыщом, бедняжка!».
Дон Алонсо Гонсалес, скучая, бродил возле порохового склада и небрежно дымил сигарой, пренебрегая правилами. Продрогшие солдаты ловили носами ароматный дым и лениво переговаривались. Дон Гонсалес про себя грязно ругался — из-за этого чертова пирата Алонсо не пошел к своей любовнице, трактирщице Беатрисе. Отказаться от такого развлечения и теперь шлепать по лужам, оставшимся после дождя, вокруг этого дурацкого склада! Какого черта здесь охранять!
Его нервные мысли прервал окрик часового:
— Стой, кто идет!
— Барселона.
«Свои, — с тоской подумал дон Алонсо, которому от дикой скуки захотелось разнообразия. — А, впрочем, чего можно было ожидать?».
Но тут чьи-то нежные руки обвили его шею, и не менее нежный голосок пропел:
— Дон Алонсо-о-о…
— Беатриса? Черт! — он браво подкрутил усы. — Ты откуда узнала пароль, моя крошка? И что у тебя с голосом?
— Ах, такая сырость кругом! Мудрено ли охрипнуть? Но ты мне не рад? А я-то думала, что тебе без меня скучно!
— Ужасно скучно! — хохотнул дон Гонсалес, пытаясь поднять вуаль, закрывающую ее лицо.
— Пойдем! — потянула она его за руку.
— Куда? — машинально спросил испанец, обнимая девицу.
— Какая разница! — вырвалась та. — Есть тут где-нибудь сухое место?
Дон Алонсо еще раз хохотнул и, обхватив Беатрису за талию, достал из кармана ключи от порохового склада…
Было темно, и, наверное, поэтому не заметил дон Алонсо Гонсалес, как вслед за ними внутрь порохового склада скользнула темная тень. На дверь изнутри упал тяжелый брус. Теперь склад был надежно заперт.