Ледокол «Ермак»
Шрифт:
Задул очень свежий ветер, мешавший погрузке. На переходе до Факьеберга левый и кормовой дейдвудные валы, в особенности первый, сильно нагревались.
У Факьеберга было получено приказание адмирала «Ермаку» и буксирному пароходу «Роланд» во время прохода Бельтами идти впереди эскадры и тралить фарватер. Для этого были присланы стальные перлиня, несколько десятков людей и несколько офицеров эскадры.
5 октября вечером подошли к месту, откуда должно было начаться траление, и изготовили трал. По мнению командира ледокола, трал был слаб и неправильно устроен, но офицеры эскадры, заведовавшие этой работой, нашли его удовлетворительным.
На рассвете 6-го началось траление.
7 октября. «В ночь, чтобы разойтись с парусным судном, пришлось застопорить машины, а когда хотели вновь дать ход, кормовая машина окончательно отказалась.
В 3 часа дня был поднят сигнал [флагами] на судах эскадры, который вследствие штиля на ледоколе не могли разобрать. В то же время с флагманского корабля раздавались выстрелы, и снаряды ложились довольно близко от ледокола.
Командир ледокола в это время ехал к адмиралу, чтобы доложить о состоянии машин и о результате траления. Когда шлюпка приближалась к флагманскому кораблю, несколько снарядов просвистели над самым вельботом.
Оказалось, что адмирал Рожественский, предполагая со стороны ледокола „Ермак“ преднамеренное неисполнение приказания, приказал стрелять по вельботу. Командир ледокола, явившись к адмиралу, хотел доложить о состоянии машин, но адмирал не дал сказать и слова и сделал строжайший выговор за преднамеренное неисполнение приказаний и неумение управляться.
Затем он приказал принять почту и вернуться в Россию вместе с миноносцем „Прозорливый“, получившим повреждения. Стоя на вельботе у трапа, командир ледокола получил около 2000 писем, между ними много денежных. Много денег было просто брошено в вельбот, и во всем надо было расписываться, не считая и не проверяя суммы и числа полученных пакетов.
К вечеру 7-го эскадра снялась и ушла в Немецкое море.
8 октября приняли весь оставшийся на двух транспортах уголь, не принятый эскадрой, а затем снялись вместе с миноносцем „Прозорливый“».
13 октября Фельман в частном письме писал из Копенгагена: «Плавание было весьма тяжелым, так как положение с машинами было совершенно не выяснено. Приказания передавались большей частью словесно, и сделанные распоряжения часто отменялись. В тяжелое положение ставила ледокол (в особенности ночью) невозможность понимать эскадренные сигналы. Частые дурные погоды, поспешность самого ухода и дальнейшего следования до Скагена измучили команду, которая, несмотря на тяжелые условия, работала с большим рвением, желая поддержать добрую славу ледокола „Ермак“. Не будь случая с машинами, исполнение поручения вышло бы блестяще, при данных же обстоятельствах ледокол в награду за двухнедельные труды заслужил лишь строгий выговор от адмирала Рожественского» [272] .
272
Цит. по: Левоневский Д. А. Хронологическая справка [об истории ледокола «Ермак»] // С. О. Макаров и завоевание Арктики. Л.—М., 1943. С. 271–273.
«Ермак» провожал в поход и 3-ю Тихоокеанскую эскадру. 24 января 1905 г. он вышел из Риги в Либаву, куда прибыл на следующий день. И в дальнейшем, как следует из документов официальной истории Русско-японской войны на море, «при его помощи броненосцы береговой обороны выходили в море, пробовали машины, производили пробную стрельбу и определяли девиацию, после чего вновь вернулись в канал» [273] . 2 февраля 1905 г.
273
Русско-японская война 1904–1905 гг. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при Морском Генеральном Штабе. Книга 6. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. Пг., 1917. С. 261.
Летом 1905 г. «Ермак» принял участие в проводке каравана судов с грузом материалов для Сибирской железной дороги к устью Енисея. Экспедиция Министерства путей сообщения, которую возглавлял подполковник И. С. Сергеев (его помощниками были лейтенант И. И. Ислямов и начальник речной части экспедиции К. Н. Иванов), привела на Енисей приобретенные в Германии пароходы «Енисейск», «Минусинск», «Красноярск», «Туруханск», «Лена», «Ангара» и девять номерных металлических лихтеров (№ 1 – № 9). В экспедиции принимали участие гидрографическое судно «Пахтусов», а также транспорты «Свеаборг», «Габсель» и английский пароход «Родам», следовавшие с «железнодорожными грузами» [274] . После прибытия в Енисейск суда вошли в состав «Срочного казенного пароходства», которое обеспечивало рейсы к устью Енисея [275] . Во время этой экспедиции «Ермак» потерпел аварию – сел на мель в районе острова Вайгач. Происшествие достаточно подробно описано в официальном отчете об экспедиции.
274
Летопись Енисея. Красноярск, 1997. С. 334.
275
Чумаченко В. И. Вахта на Енисее. Красноярск, 1989. С. 14.
«День 17 августа был с утра почти безветренный, сырой.
В 8 часов утра „Пахтусов“, согласно накануне принятого решения, снялся с якоря и из бухты Варнека направился ко входу в Югорский Шар. Постепенно, одно за другим, покидали суда свою бухту, выравниваясь в одну колонну. Во главе колонны шел „Пахтусов“, за ним огромный черный ледокол „Ермак“; в кильватер шли остальные 21 судно. Едва „Пахтусов“ успел пройти мыс Дьяконова, открывшаяся перспектива Югорскаго Шара не оставляла никакого сомнения в том, что дальнейшее плавание по проливу невозможно: тяжелые массы льда плотно забили Югорский Шар.
„Пахтусов“ немедленно повернул на обратный курс, подняв судам сигнал „вернуться в гавань“. Однако этой неудачей попытка пройти в Карское море еще не кончилась. Ледокол „Ермак“ при обратном следовании к месту своей якорной стоянки наскочил на 16-футовую каменную банку и плотно сел на ней. Он шел все время за „Пахтусовым“, на котором производился промер, так как в западной части Шара промер был очень редок, когда же стали подходить к якорному месту малых судов, то некоторые из них забрались между „Пахтусовым“ и „Ермаком“, вынудив этим последнего уклониться от следования за „Пахтусовым“, и он вскоре выскочил носом почти у линии промера на неизвестную банку, имевшую размеры по ширине и длине около 200 саженей с глубиною кругом в 8 саженей, а на самой банке в 16 футов. День, полный неудач и разочарований!
Теперь положение серьезно осложнялось: Югорский Шар забит льдом; „Ермак“ на камнях и требует помощи, а между тем 24 августа (6 сентября) – срок, позже которого, согласно контракту, зафрахтованные немецкие буксиры в Карское море не идут, приближался, к тому же опять задул безнадежный норд-ост; из Югорского Шара пошли новые и новые массы льда. „Ермак“, выскочивший на камень, стоял как раз на пути идущих из Югорского Шара льдов. По приказанию подполковника И. С. Сергеева немедленно отправились к ледоколу три немецких буксира с несколькими лихтерами, на которые „Ермак“ и начал разгружаться.