Ледовая армия
Шрифт:
Акула застонала, вцепилась руками в сидение, выпрямилась. По телу пробегали разряды, а она исподлобья смотрела на запотевшее стекло кабины и тяжело дышала, рана пульсировала тупой, но отчего-то приятной болью.
— Я заинтригована, малыш, — прошептала Акула и медленно, не отрывая пустого взгляда от стекла, облизала пальцы.
Ей показалось, что кто-то смотрит на нее из ночной темноты. Кто-то могущественный, ставший свидетелем ее тайны.
Хозяин.
Глава одиннадцатая «Три
В чулане для допроса (название ему дал Три Гвоздя) было душно. Из-за машинного отделения за стеной. Каждого члена экипажа бывший дознаватель усаживал на стул, на котором в свое время умер фанатик Братства. Я сидел в углу, стараясь максимально укрыться в тени. Не для того, чтобы меня не заметили, а толькочтобы поменьше смотрели.
Но взгляды тех, кого вызывал Тройка, постоянно выдергивали меня из убежища. Разные то были взгляды. От любопытства до ненависти. Особенно ярко меня возненавидел Раск Реут, инструментарий из Провалов. От злости его кожа покрывалась неприятными мурашками. Но вслух этот коренастый, пропахший энгой и маслами мужчина про меня ничего не сказал. Старательно отвечал на все вопросы Трех Гвоздей, и ни разу не проявил неприязни ко мне. Когда допрос закончился, и он вышел, я пожаловался на его ненависть Тройке. Не для того, чтобы тот предпринял какие-либо действия. Просто чтобы не оставаться с этим чувством в одиночку.
— Друг мой, о том, что ты сделал с бедолагой Алехандором, который «Образина», знает вся команда. Чего ты ждешь от людей после этого? Любви? Какой-то недоросток может вскрыть твое потаенное и скрутить в клубок раньше, чем ты дотянешься до оружия. Я бы и сам тебя ненавидел, поверь, — заметил он.
Алехандором был тот солдат, которого я припечатал болью. Дурацкий был поступок.
Тройка размялся. Хрустнула спина.
— Боюсь, что наше предприятие окажется сложнее, чем изначально предполагалось, — сказал Три Гвоздя. — Пока все складывается чинно, но мне не дают покоя те ребята, что погибли во время стрельбы Жнеца. Я, друг мой, уже знаю, как много меняет случай. Не грызут ли шаркуны убийцу нашего шерифа?
Я пожал плечами. Эта мысль приходила в голову и мне.
— Вы такую кучу свежего навоза мне подложили. Дознаватель — это почти как эмпат, но только нас боятся меньше. Впрочем, друг мой, раз уж мы с тобой в одних санях, то это еще не самая плохая компания.
Он прошелся по чулану, отер пот со лба. Потянул за ворот мокрой рубахи.
— Я тут подохну, клянусь, — сказал он. Затем вернулся в угол, рядом со мною, присел над «планом действий». Вокруг железного подноса Тройка расставлял шайбы. Кучка на верхней палубе. Кучка тех, кто шел тогда со мною. Кучка штурмовиков. Кучка тех, кого погнали на лед с нижней. В сторонке лежали те, кто в бою не участвовал. Подозреваемые Тройки.
Когда Три Гвоздя думал, то поднимал брови, будто невероятно удивлялся.
— Шерифа убили во время боя. Шериф знал этого человека, и, раз он удивился ему, значит, на судне убийца был недолго. А ты где был? — посмотрел на меня Тройка.
— Сам знаешь.
— Да улыбнись ты. Я так задорно пытаюсь шутить. Уж кто-кто людям запомнился, так это ты.
— У капитана есть договора. Наверное, и журнал найдется? — сказал я. Вспомнил каюту с безумными лицами.
— Да, знаю. Видел. И знаешь кто был одним из последних?
—
— Да, мой любимчик, дружок. Мой любимчик.
— Мы ведь половину уже опросили?
— Конечно. А, вот еще. Что если был сговор? Если тут целая шайка тех, кто с радостью бы отправил шерифа? Друг за друга поручатся и все, приехали. Ладно, — он мотнул головой. — Пойду за следующим.
Следующим оказался высокий, худой мужчина с лицом грубым, привыкший к морозу. Он прошел, огляделся и направился к стулу. Сел.
— Жарко у вас, — бросил он.
— Очень, — согласился Три Гвоздя, сел напротив. — Как звать?
— Дарри ан Нист, из Риверайса.
— А! Ты тот самый Дарри, что умудрился в одиночку четыре месяца в Пустыне выжить? — встрепенулся Тройка.
— Да, — улыбнулся тот. Передних зубов у него не было.
— Слышал о твоей истории, слышал. Впечатлен. Впрочем, давай ближе к делу. Ты знаешь, зачем ты тут?
— Вся команда знает.
— И о чем мы спрашиваем знаешь?
Он кивнул.
— Значит, было время подготовиться?
Неуверенное движение плечами:
— А зачем?
— Справедливое замечание, — Тройка подался вперед, облокотившись на колени. — Во время боя на Барруохельме где ты был?
— На палубе, — Дарри посмотрел на меня с тревогой. — Стрелком. Видел, вон, малого вашего внизу.
— Кто с тобой был?
Мужчина нахмурился:
— Ну как кто… Я не всех знаю.
— Ну постарайся вспомнить, описать. Я вот, друг мой, каждого теперь знаю.
— Ну, Аргаст. Который «Зоркий». Второй охотник. Глаз, вроде? Потом Клаус ан Тристен.
— Ан Тиртсен. Злобный такой?
— Он. Потом… Один из рыжих, не знаю имени. Шая.
— А Шая сказала, что тебя там не было.
Брови Дарри взметнулись:
— Как так не было?
— Прости, перепутал… — Тройка часто так обманывался, каждый раз бросая на меня взгляд. Я лишь поводил плечами. — Точно. Говорила про тебя. А Фольген был с вами?
— Фольген? Кто такой?
Фольгена застрелил Жнец. Тройкин подозреваемый. Дознаватель, исключенный из Тайного Двора приказом ан Найта. Об этом нам сказал его сосед по каюте — бардер Унни. Он вообще охотно делился догадками, и вот то, что Фольген жаловался на судьбу и клял всеми демонами шерифа, ищущий вдохновения сказитель рассказал со значительностью на лице.
— Одноухий такой тип, ни слова без ругани не говорящий.
— Не знаю такого.
Три Гвоздя улыбнулся своим мыслям.
— Еще акробат наш был.
— Гайдак?
— Не знаю. Циркач.
— Цирковой, — тихо поправил я.
— А? — не понял мужчина.
— Неважно… — отмахнулся Три Гвоздя. — Хорошо, друг мой Дарри, расскажи, что было после боя?
Я почему-то вспомнил труп Фольгена. Как его тащили на нижнюю палубу, чтобы потом захоронить вместе с остальными. Выстрел пришелся ему в грудь, выдрав целый кусок плоти. Красная дыра, покрытая инеем. Мог ли он убить? Мог ли он вырвать меч у опытного шерифа и убить его одним ударом? Наверное. Сил бы хватило. Я предположил, что кого-то можно исключить просто по этой причине, например, подросток вроде Эрни ан Бойца, сбежавшего от семьи к приключениям, не справился бы. Или хрупкая Стася, помогающая нашему врачу, ни разу не поднявшая глаз во время допроса. Но Три Гвоздя со мною не согласился.