Ледяная трилогия
Шрифт:
– Ты уже спрашивала, – серьезно ответил Бьорн. – Вот что, надевай перчатки и помогай мне.
– Я не буду делать это дерьмо!
– Они бьют током. И не дают есть. И пить.
– Да, – вспомнила она, – я пить хочу.
– Там в углу – питьевая установка.
Ольга посмотрела на камеру наблюдения.
– И что теперь? – негодующе спросила она. – Подонки! Мне же послезавтра надо быть с контрактом в Филадельфии! Меня уволят!
Бьорн горько усмехнулся:
– По-моему, нас уже уволили. Из числа живых.
Ольга внимательно посмотрела на него.
– Что нам делать? – спросила она.
– Обдирать собак, – серьезно ответил он. – И не делать резких движений.
– Что? –
Она показала кулак вращающейся камере наблюдения и громко выкрикнула:
– Fuck you!
Камера мгновенно уставилась на Ольгу. Работающие замерли. Наверху, на небольшом выступающем из стены балконе, бесшумно открылась дверь. Из нее вышел китаец в униформе. Скрестив руки на груди, уставился на Ольгу. Две боковые двери тоже открылись. В них возникли охранники.
Губы Ольги задрожали от гнева. Но Бьорн руками в перчатках, испачканных собачьей кровью, схватил ее запястья:
– Ольга!
Мертвая холодная кровь заставила ее оцепенеть.
– Ольга.
Она перевела взгляд на Бьорна. Но губы ее по-прежнему кривились ненавистью.
– Убить нас им ничего не стоит, – произнес Бьорн. – Пойми это.
Она сверлила Бьорна взглядом.
– И еще пойми: все это серьезно.
Она посмотрела на китайцев. Те неподвижно уставились на нее. Бьорн бережно вытер ей запястья бумажной тряпкой. И стал надевать новые перчатки на ее руки:
– Иди попей. И возвращайся ко мне.
Крепыш, делающий надрезы на трупах, сочувственно подмигнул Ольге и Бьорну. Снял с крюка очередной труп и шмякнул его на стол перед Ольгой. Это была сука с клочковатой серо-бурой шерстью. Ольга посмотрела на ее заиндевевшие соски. Перевела взгляд на конвейер. На крюках висели только суки.
– А почему… они все суки? – рассеянно спросила она.
– Никто не знает. – Сняв респиратор и отерев рукавом пот с веснушчатого лба, крепыш с полуусмешкой смотрел на Ольгу. – Даже старожилы.
Видно было, что Ольга понравилась ему. Она же, обмякнув, смотрела на заиндевевшие собачьи соски, в то время как Бьорн натягивал перчатки на ее безвольные руки.
– Знаешь, как мы зовем друг друга? – усмехался крепыш.
– Нет, – пробормотала Ольга.
– Друзья дохлых сук.
Видеть всех
Великая ночь наступила.
Земля заснула. Мясные машины обездвижились до рассвета. Они спят и видят свои мясные сны. Но не спит Братство Света. Долго ждало Братство эту ночь. Долго шло к этому часу – целый век земной. Братья и сестры Света шли к этому. Приближали Великий Час. Боролись и мучились. Гибли и возрождались. Страдали и превозмогали. Добивались и преодолевали. Вырывали у мясного мира братьев и сестер. Защищали и лелеяли новообретенных.
Железные птицы взлетают в ночной воздух. Они служат Братству. Они поднимают Храм и Горн в ночной воздух. На главной железной машине поднимаются в воздух Храм и Горн. Эта машина поможет им. Она создана ради этой ночи. Ее создавали только для этой ночи. Для первого и последнего полета. Чтобы она помогла Храм и Горн. Все выше поднимается летающая машина. Все дальше от нее Земля. Все дальше видно с летающей машины. Другие летающие машины летят рядом, охраняют.
Храм и Горн сидят, обнявшись, в стеклянной сфере. Нагие тела их. Глаза закрыты. Груди их вместе. Руки сцеплены. Сердца готовы.
Стеклянная сфера летит над спящей Землей.
Храм и Горн в силе. Они могут.
Братство тоже готово. По всей Земле собраны Круги
Храм и Горн парят над миром.
Ночь помогает им. Ибо ночью, только ночью неподвижны все мясные машины. Все они на своих местах. Всех их видно.
Земля лежит на ладонях Храм и Горн. Они держат ее, как яблоко. Они готовы.
Летающая машина поднялась совсем высоко. Это – предел ее. Настало мгновение Начала.
Сердца Храм и Горн осторожно просияли.
И сразу ответно просияли Круги Света на Земле, внизу. Дают они силу Храм и Горн. Подставляют опору. Хранят и держат.
Сильнее сияют сердца Храм и Горн. Набирают мощь Света. Готовятся. Парит железная машина над миром мясных машин. Механизмы ее готовы сослужить Братству последнюю службу. Они наготове. Они зависят от Храм и Горн. Ждет команды железная голова летающей машины. Чтобы запомнить тех, кого увидят Храм и Горн. Чтобы помочь найти. Братья контролируют сложные механизмы летающей машины. Братья замерли.
Замерло Братство Света Изначального.
Все теперь в сердцах Храм и Горн.
Все зависит от них.
Все лежит на них.
Секунда.
Другая…
Третья…
ВСПЫХНУЛИ СЕРДЦА!
Свершилось!
Храм и Горн увидели.
Сердца их видят ВСЕХ.
Всех 23 000. Вместе с Храм и Горн 23 000 братьев и сестер на планете Земля.
Всех братьев и сестер, всех до единого видят Храм и Горн. Тех, что на Земле, – 22 437. Тех, кто сейчас в воздухе, – 563.
Сияют сердца Храм и Горн. Дрожат их тела в стеклянной сфере. Трудно телам выдерживать мощь Света. Разорвет тела мясные на 23 000 кусков, распадутся они от Мощи Изначальной. Не выдержат Силы Света Неземного. Но ответно сияют Круги Света на Земле. Братья и сестры стоят. Сдерживают щитом. Помогают опорой. Подставляются.
Ожили сложные механизмы летающей машины. Заработала ее железная голова. Получает она команды от Храм и Горн. Исходят они от тел обнявшихся Храм и Горн. Текут в голову летающей машины. Видит машина вместе с Храм и Горн. Но не сердечным видением, а своим, железным. Видит всех, кого видят Храм и Горн. Определяет место, запоминает, узнает через машины Земли имена спящих братьев. Текут новые имена в голову железной машины. Стекаются мерцающими вспышками. Собираются в порядок. Передаются в сотни других железных машин, служащих Братству. Запоминают машины новые имена, узнают новые адреса, находят земные пути к обретенным братья и сестрам.