Ледяное небо Криона
Шрифт:
Впечатления от полёта были те же самые и чуть другие. Мельчайшие вибрации планера, отголоски работы механизмов передавались через ложемент. Гравикомпенсатор во время симуляции передал основные ощущения, но какие-то детали пропустил. Сейчас они стали полными, в том числе чувство слияния с машиной.
Словно в детстве, когда мечтал о небе — просто раскинуть руки в стороны и взмыть в вышину… И вот, наконец, мечта воплотилась, самолёт отныне не был посредником между пилотом и небом, человек не сидел в кабине, а сам стал этим самолётом, крылья — руками, тело — фюзеляжем. Лицо обдувалось ветром,
В воздухе мало что происходило. Истребителем управлял искусственный интеллект, а сам полёт по прямой и при неизменной высоте шёл довольно однообразно, Макс, тем не менее, купался в эйфории и искренне надеялся — три остальных пилота звена полностью разделяют его чувства.
Когда преодолели более двух третей расстояния до Литус-Мос, на востоке над горизонтом проступил край солнечного диска. Правый борт окутался восхитительным теплом.
В солнечных лучах льды, трещины и торосы под центропланом просматривались в мельчайших деталях, невооружённому человеческому глазу такое не дано.
«Даш! Я в восторге от полёта с тобой».
«Рад слышать, командир».
Наконец, на пределе чувствительности прорезался сигнал радара «тортуги». Макс скомандовал перейти на режим невидимости.
Самолёты скинули скорость и высоту. Перешли в режим радиомолчания. Теперь их мог обнаружить только преследующий противник — по инфракрасному шлейфу от двигателей, но в очень ограниченном секторе.
Пропали радарные метки. Истребитель продолжал «видеть» камерами и датчиками спутников Герума, пролетавших над зоной операции.
На скорости в половину Маха и на минимальной высоте казалось, что льдины вот-вот царапнут по брюху «Берсерка», всё равно, что по обнажённому пупку на животе пилота. Ко многим ощущениям ещё предстояло привыкнуть, в том числе к отвлекающим, мешающим сосредоточиться на главном. Для того, чтобы выработались приоритеты по ранжированию информации, требовались опыт и время.
Когда низкие строения Литус-Мос проступили по курсу, Макс дал команду атаковать. Естественно, управление осталось у ИИ, каждый пилот должен был лишь доходчиво объяснить компьютеру, что требуется сделать.
Ответного зенитного огня можно было не опасаться. Пираты просто не успели бы добежать до турелей, если даже у Сталс подготовлена некая противовоздушная оборона. Истребители, включая «Эребус», выстроились в линию и были отчётливо видны для аппаратуры, несмотря на маскировочный белый цвет. Картину дополнили двухмоторный белый транспортник размером с «Дакоту» и пара трёхмоторных в оранжевой раскраске, наверняка — трофеи, ждущие выкупа.
Макс дал отстреляться подчинённым и убедился, что Янис хладнокровно вогнала лазерный импульс в некогда любимый поршневой самолёт, моментально вспыхнувший от попаданий. Транспортные постигла та же участь.
Второй заход. Взрыв внутри кабины РЛС, затем настоящий огненный гейзер, когда лазерные лучи нащупали хранилище с авиационным бензином.
«Второй,
Они не тронули электростанцию, жилые и хозяйственные постройки. Жить в анклаве по-прежнему можно, но грабить — не на чем. Пусть учатся обходиться без грабежей, если это вообще возможно для субъектов с пиратским прошлым.
Операция проходила как по писанному, пока в прицеле не показался самый крайний вспомогательный аэродром, принадлежащий Сталс, и на нём — восемь поршневых истребителей, палатки, бочка с топливом, сарайчик… Пожалуй — всё. Зиниш с Аорна, летевший четвёртым номером, вдруг взволновался, что после уничтожения авиатранспорта пилоты этих восьми машин обречены на смерть, и Сталс не на чем их эвакуировать.
«Это — война, четвёртый. Каждый твой враг имеет единственное право — умереть. Стреляй, я прикрываю сверху».
Люди, хорошо различимые, несмотря на белые маскировочные комбинезоны, брызнули в стороны. Зиниш прошёлся на бреющем, превратив в металлолом технику и в факел ёмкость с топливом. Утешал ли он себя, что, взяв НЗ, пираты имеют шанс добраться до обитаемых мест, или просто выполнил приказ, Макс не знал. Главное, молодой парень из Панкии перешагнул через грань «не убий».
Она очень важна в мирной жизни. Но на войне действуют иные моральные категории. Янис, в отличие от Зиниша, не колебалась ни мгновения, обнаружив четвёрку пиратских бостосов на другом аэродроме.
— Признаю твою правоту, — согласилась коммандер, изучив отчёт об операции. — Не знала, что у Зиниша кишка тонка. — Пиликнул вызов от её адъютанта, она рявкнула: — Позже, занята!
— Потолстела кишка, — заверил Макс. — Разреши в ближайшие дни отработать остальные пиратские гнёзда.
— Снова со своей Янис?
— Не обязательно! — он даже губу прикусил изнутри, чтоб не выдать веселье от того, что Виш его приревновала. Наверняка о чём-то догадалась. — Надо дать понюхать живую кровь возможно большему числу людей. Парни и женщины фронтира выросли в более грубом мире, чего не сказать о твоих панкийцах.
— На базу Систаш после войны попадали и лётчики из Союза.
— Грызлись в твоими?
— Поначалу. Потом смирились. Когда есть против кого дружить, это здорово облегчает сближение.
Снова вызов.
— Чёрт с ним, пусть заходит, — Вишева отложила трубу. — С гражданским губернатором Креона знаком уже? Сейчас представится счастливый случай пообщаться.
Макс знал подтекст. Фумиш — бывший офицер армии Союза, ветеран войны на Аорне. И хотя заключил контракт с ВКС Герума на тех же условиях, что и граждане государств Коалиции, внутреннее напряжение, вплоть до нескрываемой неприязни, пробивалось наружу. Кроме того, Вишева, вроде бы избавившаяся от предрассудков, с высоты положения лётного командира относилась к наземникам практически так же, как аристократы Панкии — к менкам-унтерменшам. Землянин знал её неприятные черты, но воспринимал любимую женщину как есть.