Ледяное озеро
Шрифт:
— Не понимаю, что делают здесь те люди, — промолвила она. — Почему они оказались именно в этом городе, а не в каком-нибудь ином? Едва ли это их обычное поле деятельности. Тут нет недовольных фабричных рабочих, чтобы их баламутить, нет подходящей почвы для возбуждения толпы…
— И евреев, чтобы было на кого нападать.
— На самом деле в районе озера проживает несколько еврейских семей, — заметил Эдвин. — Но на них нападать несподручно, потому что они богаты и живут здесь с давних пор. Ты же знаешь обычаи хулиганов — они никогда не задирают того, кто равен им
Аликс не нравились напряженные линии рта Лидии. Красивый, благородный рот, созданный для радости и наслаждения, а не для страха и ярости.
— Эдвин, почему бы тебе не открыть бутылку шампанского? — напомнила она. И прибавила, обращаясь к Лидии: — Брат боялся, что вы могли уехать, сочтя для себя невозможным оставаться в таком месте, где происходит подобное. Он боялся не застать вас.
— Куда я уеду? Где место, в котором не могло бы произойти то же самое? — со вздохом возразила Лидия. — Если подобное случается здесь, в тихом и красивом городке, где снег и озеро, да еще в Рождество, тогда где я могу находиться в безопасности?
— Нигде, — согласился Эдвин. — Нам нужны бокалы.
Лидия принесла три бокала и смотрела, как он откупоривает бутылку.
— Мы что-то празднуем?
— Ваше мужество, — промолвила Аликс. — У вас есть характер, знаете?
Впервые Лидия улыбнулась. Аликс приуныла. Дело принимало худший оборот. Лидия ни в малейшей степени не похожа на прежние беззаботные увлечения Эдвина. Если отношения станут развиваться не гладко, что всего вероятнее, учитывая их с Эдвином обстоятельства, это окажется для него потрясением. После расставания с такой женщиной он может никогда не оправиться.
Эдвин поднял бокал.
— За тебя, Лидия!
Аликс тоже подняла бокал за Лидию.
— За Рождество! — отозвалась Лидия, немного помолчав.
— Аликс, я не хочу делать секрета из того, что сейчас скажу, особенно от тебя, — промолвил Эдвин.
Аликс внутренне похолодела. Она догадалась, о чем собирается сообщить брат. Разумеется, у них с Эдвином, когда они стали взрослыми, появлялись секреты друг от друга, но никогда ничего серьезного. А его чувства к Лидии так отличались от всех прошлых невзгод и радостей, что делили близнецы. То, что сейчас собирался сделать Эдвин, знаменовало конец их общности, возникшей вместе с рождением и усугубленной сиротством. Один из столпов существования Аликс теперь должен исчезнуть, вытесненный связью Эдвина с другой женщиной.
Ей не нравилась подобная перспектива, совсем не нравилась.
«У тебя низкая душа, — одернула она себя. — Разве ты не можешь радоваться за брата, что он нашел настоящую любовь?»
— Я хочу жениться на Лидии, — произнес Эдвин. — Я люблю ее и хочу, чтобы она стала моей женой. Мечтаю положить конец скитаниям Лидии по чужим квартирам и сплетням в ее адрес. А больше всего я хочу дать ей имя и положение, которые сделают невозможным повторение того, что случилось сегодня.
Лидия отрицательно качала головой.
Она не желает выйти замуж за Эдвина? Как смеет эта женщина качать головой? Совершенно ясно, что они с Эдвином любовники. Почему же она отвергает
— Замужество — слишком сложно для меня сейчас. Кроме того, Эдвин испытывает ко мне жалость.
— Нет! — воскликнул Эдвин, уязвленный. — Жалость сюда не примешивается!
Аликс не нуждалась в дополнительной уверенности, основанной на душевной близости с Эдвином, чтобы осознать: он говорит правду. В его любви к Лидии присутствовало сострадание, но не жалость. Всякая жалость была отметена, когда он так глубоко в нее влюбился. В чувствах Лидии Аликс сомневалась. В этот момент, конечно, в ней были сильны боль обиды и гнев. Что ж, после того, что случилось, Лидия имела право на эти эмоции. Но под оболочкой страха и негодования было ли в ней сколько-нибудь любви к Эдвину? Как долго они вообще знакомы? Они повстречались всего несколько недель назад. Однако этого времени достаточно для Эдвина, чтобы утвердиться в своих чувствах.
В глубине души Аликс радовалась, что Лидия понимает: он делает ей предложение не из жалости. Ну и пусть продолжает так думать. Аликс не хотела, чтобы Эдвин женился на Лидии, или — если уж быть до конца честной — не желала, чтобы Эдвин ее любил.
Нет-нет, она не станет молить за брата и не допустит, чтобы он сам за себя молил. Лидия не понимает своего счастья — иметь такого мужчину, как Эдвин.
— Думаю, нам пора идти, — сказала она, поднимаясь и возвращая бокал на стол. — Поздно, я устала.
Лидия тоже встала.
— Конечно. Это было так любезно с вашей стороны прийти и справиться обо мне.
Эдвин взорвался.
— Любезно?! Поздно, устала!.. О чем ты, Аликс? У нас не обсуждение подготовки к церковному празднику! Я хочу, чтобы Лидия поехала сейчас вместе с нами, как твоя подруга и моя будущая жена, в «Уинкрэг», где ее настоящий дом.
— В «Уинкрэге» не мой дом. У меня нет дома и нет родины, — вздохнула Лидия. — Я сама по себе.
— Черта с два! — сердито возразила Аликс. — Вы приехали в эту страну, и отныне здесь ваш дом, с Эдвином или без него! И мне очень жаль, что тот грубиян мерзко вел себя с вами. Мне стыдно. Но теперь это ваша страна, и если люди чувствуют к вам симпатию или любят вас, то потому, что они испытывают именно эти чувства, а не жалость или презрение!
Лидия изумленно смотрела на нее. Эдвин рассмеялся.
— Хорошо сказано, Аликс!
— Однако, — продолжила она, — я не уверена, что в данный момент «Уинкрэг» подходящее место для гостей. Бабушка что-то затевает, Эдвин. Я убеждена.
Но Эдвин не слушал: его мысли были заняты одной лишь Лидией.
Глава сороковая
Сол попросил Роукби принести ему бокал бренди и, получив, отнес к себе наверх, в спальню. В их с Джейн комнате было тепло, уютно, опрятно и пусто. Постель на высокой и широкой кровати раскрыта, одеяло призывно загнуто с обеих сторон; его пижама выложена с левой стороны, шелковая ночная сорочка Джейн — с правой.