Ледяное сердце
Шрифт:
Ну а что ещё это могло быть? Она закрыла глаза и на мгновенье представила, как здесь кружатся пары, витает запах цветов и благовоний, на маленьких кушетках сидят нарядные дамы, обмахиваясь веерами, и музыка звучит откуда-то сверху, с балюстрады, где играет оркестр. Она улыбнулась и даже немного покружилась на месте, глядя в центр купола, и витражные окна наверху завертелись перед глазами калейдоскопом.
Видимо, когда-то здесь были балы.
Словно в подтверждение этого она увидела на полу засохшую розу и подняла её. Едва раскрывшийся бутон хорошо сохранил цвет — бледно-жёлтый, переходящий в розовый. Она пахла пылью и от прикосновения
Как давно пустует этот зал?
«Этот дом не знал приёмов восемнадцать лет…».
Вспомнились слова Эйгера.
Восемнадцать лет…
Ещё недавно ей казалось, что Лааре — это жуткая деревня на краю земли, прибежище того, кто разрывает людей когтями. А выходит, что когда-то этот замок видел совсем другие времена.
Она направилась вверх по лестнице, ей не терпелось узнать, что ещё скрывают эти пустые комнаты. Наверху она нашла ещё одну галерею, а в конце неё — большую пятиугольную комнату с террасой, нависшей над пропастью. Кайя замерла, разглядывая изумительной красоты вид, открывшийся из окон. Казалось, терраса парит над ущельем среди облаков над синей лентой реки, над мохнатыми елями и даже птицами, пролетающими внизу. Утреннее солнце, разбиваясь о центральный витраж, заливало комнату светом, рассыпаясь по полу яркими пятнами.
В этой комнате была чья-то спальня. Когда-то. Во всяком случае вся обстановка сохранилась полностью: огромная кровать и золочёные карнизы с зелёными портьерами, ламбрекены и гардины, большое зеркало в массивной резной раме и кресла, обитые золотисто-коричневым бархатом. Кровать была застелена, и даже на коврике стояли женские домашние туфли, украшенные розетками перьев. И веер. Алый веер с большим рубином в ручке и золотой каймой по краю лежал наполовину распахнутый на комоде. Словно хозяйка встала и ушла на мгновенье, а всё вокруг застыло, как бабочка в янтаре.
Кайе стало немного не по себе, будто сейчас она подглядывала за чьей-то чужой жизнью. И она спешно вышла, осторожно притворив за собой дверь.
Чья это спальня? Что случилось? Эти туфли у кровати говорили о том, что их хозяйка ушла внезапно и больше не вернулась.
Кайя пошла дальше. Ещё одна комната, в центре — круглый каменный стол, тоже пыльный. На стенах — гербы в нитях паутины, алебарды, копья и штандарты. Она подняла с пола голубиное перо и смахнула пыль с края стола. Знак прайда Лучница. Горделиво вздёрнутая голова с длинными волосами, натянутая тетива и надпись: «У неба нет дна». Рядом две рыбы: «Всё течёт, все изменяется» — прайд Реки. «Огонь очищает» — прайд Стрижей…
Стол был разделён на равные части, и на каждой из которых был выгравирован знак одного из прайдов. Вокруг стола стояли массивные стулья из чёрного вяза.
Кто собирался в этой комнате?
Пошла дальше — ещё одна галерея, и в ней картины, задёрнутые белым полотном. Она осторожно заглянула под край ткани. Портреты. Мужчина на коне, седые виски, тонкий нос с горбинкой, чем-то он был похож на Дитамара. Родственник?
Она отодвинула полотно дальше, ещё один портрет, тоже мужчина, только моложе, более стройный, позирует на фоне лестницы, и у его ног собаки. И тоже неуловимо похож на Дитамара. Брат? Дядя?
Кайя потянула полотно ещё, и оно, не удержавшись, соскользнуло и рухнуло вниз, подняв облако пыли и открыв длинный портретный ряд. От неожиданности Кайя отскочила назад и дважды громко чихнула.
— Кто здесь? — раздалось сзади.
Боги
Сердце от страха подпрыгнуло и забилось где-то в горле. Она обернулась.
В дверях галереи стоял старик. Высокий и худой. Длинные белые волосы стянуты чёрной лентой, коричневый камзол, когда-то, видимо, нарядный и дорогой, был хоть и по фигуре, но изрядно вытерт и не досчитывался одной пуговицы. Рукой старик опирался на толстую трость с набалдашником в виде головы то ли льва, то ли волка. Из-под его ладони, накрывшей голову зверя, этого было не разобрать. И судя по перстню на руке, этот старик был не из слуг.
— Простите, — пробормотала Кайя, — я сейчас повешу все обратно.
— Не трудись, прошу тебя, я скажу Айре или Гарзе, они всё повесят. А ты кто, юная прелестница? Прости, я без своих очков почти совсем ничего не вижу, а их я забыл в библиотеке.
— Я — Кайя, — сказала она коротко и замолчала, думая о том, какое слово подобрать к своему статусу.
Пленница? Залог?
— А! Ты, должно быть, гостья нашего эфе! Гостья из-за Перевала, верно? — голос его был хрипловатый, словно надтреснутый, но в тоже время какой-то тёплый.
— Ну, можно сказать и так, — улыбнулась Кайя находчивости старика. — А как зовут вас?
— Зови меня Альдор. Альдор Сколгар из дома Ибекс. Хранитель прайда. Хотя вообще-то все зовут меня мэтр Альд, и ты тоже можешь так меня называть. А теперь, милая моя, не могла бы ты помочь мне спуститься в библиотеку. Бестолковая Гарза выгнала служанок мыть нижнюю галерею, так что пришлось мне, старику, лезть на эту верхотуру. Но нет худа без добра, здесь я повстречал тебя и приглашаю к себе в гости. Расскажешь мне о жизни за Перевалом. Я давно не бывал нигде дальше Орлиной горы.
Мэтр Альд повёл её за собой. Через круглую башню по винтовой лестнице они взобрались ещё выше и вышли на длинный балкон, который опоясывал самую дальнюю стену восточного крыла замка. Осилив последнюю ступеньку, Кайя остановилась, взявшись за гранитные перила.
Олений Рог.
Вид на Перевал открывался потрясающий. Небо над Лааре сегодня было залито ультрамарином, и на горизонте проступали резкие очертания гор. И казалось там, вдали, задрав голову, упал на колени гигантский каменный зверь — матёрый олень с огромными рогами. И где его рога почти касались спины, там и был Перевал — единственный путь в Лааре с востока. Зелёная шкура этого причудливого зверя подёрнулась редкой проседью снега на самом хребте, и вниз разбегались, сквозь сосны и ели, дорожки жёлтых лиственниц и багряные ручьи бересклета. И казалось, что олень ранен и, упав на колени, истекает алой кровью листьев осеннего леса.
Кайя смотрела некоторое время на тёмную полосу дороги, уходящую в сторону Перевала, и вспомнила свой недавний побег. Как же она была глупа! Она не прошла бы и половины этого пути.
Возможно, если отец не нарушит условий, если Эйгер сдержит своё обещание, если она доживёт до весны, то вернётся обратно по этой самой дороге. А возможно и нет…
И вздохнув, она направилась дальше за мэтром Альдом, отогнав мысли о том, что может быть, а чего нет. Они спустились вниз и оказались в библиотеке — большом помещении с высокими окнами на одной из стен. Комната была полна стеллажей с книгами в переплётах из кожи и свитками в деревянных тубах, сушёных трав, полок со склянками и кошек. Кайя насчитала пятерых. Но, судя по мискам, стоящим у камина, тут их было гораздо больше.