Ледяное сердце
Шрифт:
«…если не хочешь этого ощущать, просто представляй между нами стену…».
Но она не могла. Стоило ей воздвигнуть эту стену, как в то же мгновенье ей хотелось узнать больше. Откуда эта боль? И печаль? И тоска? Что произошло? И она не могла остановиться в своём желании узнавать…
— Я не встретила там никаких призраков, ми… джарт Эйгер, если не считать мэтра Альда и его кошек.
— Пфф! — он усмехнулся. — Не стоит понимать это буквально, Кайя! Но… призраки прошлого… поверь, они там. И не нужно тревожить их покой, — ответил он тихо, а потом добавил уже громче, — и, разумеется, не стоит
— Но вы же разрешили ходить по всему замку…
— Ходить — да! Но не влезать же на окна на такой высоте! Ты ведь могла упасть! Для чего, по-твоему, существуют ключи? И ты, кстати, прекрасно знаешь, где они лежат в этом доме — могла бы и сама взять!
— Хорошо, ми… джарт Эйгер. Я так и сделаю в следующий раз, — смутилась она и отвела взгляд.
— Я не удивлюсь, если в следующий раз мне придётся объяснять тебе, что не нужно прыгать с башни на башню!
А Кайя стояла и прятала улыбку. Это было забавно — он отчитывает её совсем, как Настоятельница в Обители! И от этого хотелось рассмеяться. Но всё-таки было немного страшно, ведь Эйгер непредсказуем, как восточный ветер, внезапно может начать кричать или разозлится.
— Хорошо ми… джарт Эйгер, я буду осторожна.
— Звучит, как издевательство, но посмотрим, — он встал и указал на дверь, — я еду в город, а ты поедешь со мной.
— С вами? — страх взметнулся откуда-то из глубин памяти.
Мостовая. Кричащая толпа. Обезумевшие лица…
«…убить гадину!».
— Да, со мной. Теперь, когда я уезжаю из замка дальше, чем на пару квардов, мне придётся брать тебя с собой. Я же объяснял вчера тебе про Белую ленту. Ты меня вообще слушала? И… никто тебя не тронет, не надо трястись, как осиновый лист. Зайдёшь в лавки, возьмёшь себе что-нибудь, пока я буду занят. Вчера началась осенняя ярмарка, там будет весело. А теперь пошли, лошади уже осёдланы.
Жаль, что придётся отложить визит к Хранителю, а ведь она надеялась, как можно скорее узнать историю Лааре и всю правду о Звере, если, конечно, мэтр Альд захочет её рассказать. Но выбора не было, придётся ехать.
Во дворе их ждали Ирта, Кудряш и Эрветт. Поздоровались с ней вежливо и церемонно.
Кайе досталась смирная гнедая кобыла, совсем маленькая по сравнению с конём Эйгера. Ирта, подставив ей руки замком, помог взобраться в дамское седло. Хотя айяаррские женщины здесь повсюду ездили в мужских сёдлах, надевая странные широкие юбки-брюки со складками на поясе.
Интересно, чьё это седло? Что за женщина ездила в нём?
Седло было искусно сделанным и богато украшенным, хоть и не новым. И Кайя вдруг подумала, что этот замок больше похож на военный лагерь или казарму, ведь если не считать служанок, то в нём вообще нет женщин — ни экономок, ни родственниц Эйгера…
В нём все встают с первым петухами и ложатся, когда прозвонит колокол на башне, хозяин замка говорит приказами, и никто никогда не смеётся. Впрочем, идёт война. Но ей почему-то казалось, что дело совсем не в этом.
Эйгер выехал первым и пришпорил коня, Кайю пропустили следом, а тройка горцев замыкала их небольшой отряд. С того момента, как Дитамар тащил Кайю за своей лошадью на верёвке, прошло немного времени, но тогда она не
Народ кланялся, снимал шляпы и, прикладывая руку к сердцу, кричал «Яхо!». Слово, в котором у айяарров сплеталось приветствие, радость, любовь и уважение с пожеланиями здоровья. У айяарров всё так. В каждом слове — двойное дно и так много оттенков, что иногда по-человечески понять очень сложно, что именно выражалось в этих словах. Но теперь она понимала, что через Источник, с которым они все связаны, этими тонкими невидимыми нитями, айяарры передают друг другу ещё и свои чувства. Поэтому любой айяарр знает, что за смысл был вложен в адресованные ему слова. И только людям со стороны кажется, что они немногословны, и что в их языке так много всего похожего.
На неё смотрели, скорее, с любопытством, чем со злостью. И это удивляло.
Что с ними произошло? Почему они так переменились?
— Они теперь чувствуют тебя, — сказал внезапно Эйгер, чуть осадив лошадь, — и ты им нравишься.
Но она ведь не спрашивала об этом! Он что же, и мысли её слышит? А как же стена, которую она всё время представляет? Может он её обманул?
Она посмотрела на Эйгера — под полями большой шляпы темнела маска, и волосы падали на плечи, накрытые огромным воротником плаща. Вот если бы она могла видеть его лицо, ей было бы понятней, когда он шутлив, а когда серьёзен, и что вообще он думает. Обманывает её или нет.
Видеть его лицо? А у него оно вообще есть? Лицо чудовища, Кайя! Одумайся!
— Нравлюсь? — спросила она тихо. — В прошлый раз, с Дитамаром, я им совсем не нравилась…
— В прошлый раз ты была чужой, дочерью врага, — ответил Эйгер, похлопывая коня по гриве, — они тебя не знали. А теперь знают.
— Откуда им меня знать? — удивилась Кайя.
— Они ощущают тебя через нашу связь и верят тому, что чувствую я. И они все сейчас о тебе думают, так что не удивляйся.
И она это ощущала. Их мысли. Как шёпот, как прикосновения крыльев бабочек, как паутину на лице, мимолётные и невесомые. Они касались её и, узнавая, исчезали.
Она посмотрела на лица — да, злобы не было, скорее, любопытство и удивление. Странное удивление, как если бы каждый из них развернул подарочную упаковку и вдруг увидел то, на что даже не мог надеяться.
И это…
Стоп!
Она им нравится? Нравится потому, что они верят чувствам Эйгера? Он так сказал. Значит, она нравится Эйгеру? О, боги!
Она залилась краской и отвернулась, глядя на перевал.
С чего вдруг такая глупая мысль? Почему она вообще об этом думает?
Он совсем не имел этого ввиду, айяарр иной раз очень сложно понять, в нём столько эмоциональных оттенков, скрытых в одном и том же слове, и она ещё не так хорошо их улавливает.