Легат
Шрифт:
Яра потянулась к выключателю, в очереднйо раз помав себя на мысли, что вот сейчас, когда вспыхнет свет, перед ней окажется ухмыляющийся Сашка. Сердце на секунду подпрыгнуло. Свет загорелся, на мгновение ослепив ее. Квартира была пуста. Яра отругала себя, ведь так и до инфаркта недалеко. Если каждый раз думать о том, что в темноте прячется ее муженек, то проще сразу поселиться в дурке или вернуться к нему, хотя бы по частям, но ее похоронят. От мысли, что через неделю или две ее найдут распухшей и зловонной массой гниющего мяса прямо тут, на пороге квартиры, умершей от разрыва сердца, в душе у нее все переворачивалось.
Яра разделась, включила
Антиутопия Оруэлла захватила ее полностью и она вспомнила о чайнике только тогда, когда свисток из тихого кряхтения перешел на ультразвук. Она быстренько налила кофе, выудила из шкафа зефир и устроилась на диване, поужинать и продолжить чтение.
Яра думала, что кофе немного замедлит приход сна, и она успеет прочитать больше, чем прочла бы будь у нее в кружке чай. Но ошиблась. Напряженный день, страхи и размеренное повествование Оруэлла уже на тридцать седьмой странице погрузило ее в дрему. Она отложила книгу, выключила свет в спальне, оставив его на кухне и в коридорчике, укуталась в плед и задремала.
Окно ее квартиры не было занавешено, видимо хозяева считали, что на третьем этаже такая мелочь будет лишней, поэтому Яра видела звезды, одни мигали, другие светились неподвижным мертвым светом, на боковую стену падал свет полной луны.
Луна превратилась в ослепительно-яркое солнце, поднимающееся над каменными стенами домов.
Яра посмотрела вниз: она стояла на булыжной дороге, кто-то, проходя мимо, задел ее, прикрикнул. В нос ударил странный, непривычный запах. Чего-то кислого, пряного, аммиака и застарелого пота. Все смешалось, превратив воздух вокруг в ядреную смесь. Яра поморщилась. Осмотрелась. Мимо нее прокатилась повозка, которую тянула лошадь, полная сена, впереди, наполовину засыпанный сеном, восседал мужичок в засаленных лохмотьях. У стены сидела бабулька, расчесывала волосы девочке лет шести и пялилась на нее, Яру, словно увидела призрака.
Ярослава покрутилась, где-то тут совершенно точно будет оператор с огромной камерой на плече, режиссер, который, увидев ее, начнет орать, что она лезет в кадр, и мальчик-на-побегушках с лицом, говорящим, что он готов на все, лишь бы попасть в этот мир, мир кино, даже пристрелить мешающую в кадре девушку.
Но ничего и никого подобного она не заметила. Люди шли, обтекая ее, словно заразу, некоторые откровенно пялились, другие крестились и ускоряли шаг.
Яра, чтобы не акцентировать на себе внимание, заставила ноги двигаться, хотя мгновение назад ей казалось, что она приросла к камням на дороге. Она двинулась вперед, туда куда шла основная масса людей, в арку, за которой открывалась огромная площадь, покрытая таким же булыжником, как и вся земля под ногами. Едва она миновала каменную арку, перед ней предстала большая каменная крепость, уходящая влево и вправо насколько видел глаз.
Она с улыбкой поняла, что это сон, надо просто ущипнуть себя и он закончится, а она будет лежать и пялится в потолок. Но не стала этого делать, в конце концов, что плохого с ней могло тут произойти.
Глава 12.
Я не был уверен, что в городе нас ждали. Хаос, творившийся на улицах, чем ближе мы продвигались к собору, тем становился явнее. Люди обтекали нас, завидев серые одеяния служителей Церкви. Все они двигались в одном направлении – к воротам, через которые мы прошли. Горожане торопились
Нас пропустили опять же благодаря нашим одеяниям и заверенному письму от Папы, которое мы везли местному епископу. Войдя в ворота города, нам пришлось спешиться, иначе люди возмущались, что их пытаются задавить. Повозку пришлось оставить на присмотр стражников, но оставить коней я не мог, спешащие люди могли запросто увести их. Мы протискивались через толпу горожан, зато потом идти стало проще, почти весь город опустел, собравшись у запертых стражниками ворот.
Нэд, завидев переполох на подъезде, хотел повернуть назад, и мне пришлось уговаривать его остаться с нами. Узнав, что в городе чума, мало кто решился бы рисковать жизнью. Но наше дело не могло ждать.
– А если в городе и правда мор? – предположил Нэд.
– Но ты ведь прибыл в город как рекруг городской стражи. Тебе все равно пришлось бы остаться здесь, – возразил я. – Если ты сейчас испугаешься мора, то какой же из тебя стражник получится в дальнейшем? Надо верить в лучшее, возможно, дело вовсе не в чуме, а в чем-то ином.
Сам я так не думал, но мне надоело уговаривать Нэда и я решил давить на его чувство ответственности, если таковое у него имелось. Шум разгневанной толпы потихоньку сменился другим: я задрал голову, и как и ожидал, увидел стаи ворон, кружащих над городом. Пока их было немного, из чего я решил, что чума началась всего один-два дня назад, но эти паскудные падальщики почти сразу чуяли добычу и слетались на пир.
Обычно улицы в подобных городках были полны телегами с мертвецами, которых готовили на сжигание в общей яме где-то недалеко от города. Здесь же признаками чумы оставались пока перепуганные люди и вороны.
– Кажется, мы все-таки выбрали не лучшее время для прибытия сюда, – подал голос Мартин. – Если это действительно чума, то мы можем застрять здесь надолго.
– Мы не по своей воле приехали, – напомнил я ему, недружелюбно смерив его взглядом. Все мои труды по уговорам и запугиванию Нэда могли пойти прахом из-за страха Марти за собственную шкуру. – Нет понятий вовремя или невовремя. Если мы оказались тут во время чумы, то так надо.
– Напомнили мне мою бабушку, долгих ей лет, – мрачно сказал Нэд. – Не из-за чумы же мы тут оказались? Нас ведь послали по другому поводу. Меня-то уж точно.
– Как раз ты тут в нужное время, если такое вообще возможно, – устало проговорил я.
– Если вам плевать на ваши жизни, то могли бы ради приличия спросить моего мнения о моей жизни. Я бы очень хотел ее сохранить, – вклинился в разговор наш пленник. – Вы могли бы отпустить меня за городом.
Я уже почти забыл о нем в свете новых неприятных событий. Мы предоставили его на попечение Нэду и тот почти волоком тащил его за собой.
– Твоего мнения никто не спросил, потому что твоя жизнь более не находится ни в твоих, ни в наших руках. С тех пор как ты стал следить за нами, она в руках Господа, еретик.
– Я кто угодно, только не еретик. Тащился бы я за вами, знай, что тут чума.
– Знай я о твоих планах до того как мы вошли в город, этого могло бы и не случится. Ты сам выбрал свою судьбу, так что закрой рот, если не хочешь чтобы тебе и его завязали.
Пленник закатил глаза к небу, но решил, что для него выгодней молчать.