Легенда Фарнхэма

Каутц Хельге Т.

И лишь после тщательного исследования прыжкового двигателя, который Бреннан, очевидно, отсоединил, заметив, что процесс вышел из-под контроля, ученые смогли установить с точностью до восьмидесяти процентов, куда забросило «Икс». Не будь повреждено устройство, установить это было бы невозможно.

В море у ног Елены возник маленький водоворот, из которого выпрыгнула рыба и снова исчезла с легким плеском. В воздух метнулись мельчайшие брызги, попавшие на загорелые руки Елены и вернувшие ее из состояния медитации в сегодняшний день.

Какое-то время она смотрела на успокаивающиеся

концентрические круги на воде, оставленные рыбой, потом грациозно встала. Она наклонилась и, не сгибая колен, прикоснулась сначала пальцами правой руки к левой ноге, затем к правой. Она несколько раз повторила это движение, потом еще проделала упражнения на растяжку и расслабление тела. Вот уже почти месяц она всерьез не занималась спортом, и ей казалось, что она замечает, как суставы утрачивают свою былую подвижность. Но верить в это ей не хотелось. Ей было всего двадцать девять лет, и все годы она старалась сохранять отличную спортивную форму. Она твердо решила встать завтра на час пораньше, чтобы успеть сделать пробежку по утреннему городу. Это был не лучший способ поддержания формы, но ни на что другое у нее не хватало времени. Ей вдруг пришла в голову мысль прямо сейчас сбросить одежду, прыгнуть в воду и проплыть навстречу закату полкилометра, но она тут же отказалась от этой идеи. Ведь еще нужно было написать отчеты, сделать несколько звонков, да и вообще было поздно.

Елена бросила последний взгляд на кроваво-красное солнце, повернулась и побежала по мосткам на берег. Город уже светился вечерними огнями, и кое-где можно было заметить признаки начинающейся ночной жизни. Воздух был теплый, насыщенный приятным запахом, который привел ее прямо к маленькому киоску в конце бульвара, где пожилой мужчина жарил на закопченном дочерна гриле и продавал кукурузные початки. Она остановилась, какое-то время жадно смотрела, а потом, ощущая дикий голод, попросила один.

Пока мужчина готовил початок, он снова и снова поглядывал на Елену.

— Ты ведь, девочка моя, здесь недавно? — спросил он наконец.

— Где-то с полгода, — ответила она.

Мужчина кивнул и помолчал, обратив свое внимание на гриль и помешивая угли.

— Я наблюдал за тобой, ты ведь больше часа просидела у моря. — Он махнул щипцами в направлении, откуда Елена пришла несколько минут назад.

Она кивнула. Старик ей нравился. Он был, вероятно, едва ли не вдвое старше ее, и эта разница в возрасте вызывала воспоминания о том времени, когда она была еще ребенком и дедушка рассказывал ей интересные, захватывающие истории.

— Да, я… я просто там сидела. И думала.

— Ну да, — сказал старик, поворачивая початок. — Милано — самое прекрасное место на Земле из тех, где я когда-либо жил. А я жил во многих местах. — Он снял початок с гриля, развернул укрывающие зерна листья и посолил его. — Но если у тебя на сердце тревога, девочка, то тут не поможет и самое прекрасное место на Земле. — Он завернул горячий початок в кусок серой бумаги и протянул его Елене.

— Нет, нет, для тебя сегодня бесплатно, — отказался он от денег, когда Елена хотела ему заплатить, — ради твоих прекрасных глаз. Они уже многое повидали, разве не так?

Елена вежливо поблагодарила. В ситуации было что-то нереальное, мистическое, она просто не могла повернуться и уйти с початком

в руке. Какое-то время она стояла в нерешительности.

Старик снова кивнул и посмотрел ей прямо в глаза.

— В тебе столько жизни, что мне даже больно. Правда, совсем немного. — Он криво усмехнулся. — Солнце всегда будет всходить для тебя, не важно где, пусть даже на темной стороне луны. И однажды ты вернешься сюда. В Милано.

Откуда этот старик вообще знал, что она уезжает из Милано? Она же ничего об этом не говорила. Или это было написано у нее на лице?

— Спасибо. За все… — Она подалась вперед и быстро поцеловала колючую щеку. Потом резко повернулась и направилась к ближайшей станции метро, грызя по дороге не успевший остыть початок.

Когда Елена вышла из маленького космического корабля и ступила на посадочную полосу, она снова почувствовала типичную для этого места гнетущую жару, отличающуюся от теплого воздуха Милано своей почти абсолютной сухостью. Над раскаленным асфальтом под ее ногами как будто плыл воздух, и Елена спросила себя, каким образом птичья колония, которая за последние две недели стала значительно меньше, может вообще выносить эти безжалостные условия. Вот и у адмирала Моррисона, который на этот раз сопровождал Елену, явно возникли трудности в этом отношении. Это был кругленький мужчина лет пятидесяти пяти, настолько невысокий, что Елена с высоты своего роста видела его редеющие волосы. И жара заставляла его потеть, как в сауне.

Во время полета адмирал все время разговаривал по телефону и иногда снабжал Елену обрывками информации. А вообще полет из Милано к испытательной станции на озере Эйре в Австралии проходил спокойно, как обычно. Меньше чем за девяносто минут транзитный лайнер обогнул почти половину земного шара, причем во время полета он то резко взмывал, то так же резко снижался. Снова она переживала это странное ощущение, когда ты ранним утром садишься в самолет, а через неполных два часа покидаешь его в той точке, где уже давно миновал полдень. Чтобы избежать сбоя биологического времени, для Елены решили перевести дневной ритм на территории ОКО на временной режим Милано, поскольку во время предстоящей миссии она ни в коем случае не могла позволить себе нарушение суточного ритма организма.

Елена легко шагала к приземистому главному зданию, но ей пришлось немного притормозить, так как Моррисон, шагавший рядом с ней, не поспевал за ее темпом.

— Спасибо, майор, — пропыхтел адмирал. — Если вы так же быстро сумеете вернуть на Землю Бреннана, как торопитесь сейчас, то я уже вижу нас троих плюс Моландера, празднующими ваше возвращение еще до захода солнца в каком-нибудь пабе Аделаиды!

— Добраться до Сириуса В и обратно за пять часов, включая заправку, — это моя работа, адмирал, — сострила Елена.

Как и Кайл, она обладала даром не терять чувство юмора даже в самых серьезных ситуациях. Этим даром обладали далеко не все, вот и адмирал скорчил кислую мину, пока они проходили иридосканирование у входа в здание. Елена отлично понимала, когда она может позволить себе вольные высказывания. За последние две недели она воздерживалась от них, чтобы не навлечь на себя неудовольствие тех, кто должен принимать решение. Но Моррисона она знала хорошо. Хоть он и казался сухим и почти полностью лишенным чувства юмора, он умел непредвзято оценить Елену по достоинству.