Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки
Шрифт:
— Омер, — спросил Караджа Али одного из своих сподручников, — а не изберет ли Халиль другой путь?
— Кроме как здесь ему негде пройти.
— А ты что скажешь, Дурмуш-ага?
— Другого пути нет. Я тут каждую скалу знаю, каждый камень. Тридцать лет охотился в этих местах. Он пройдет здесь.
Прождали день и ночь. Халиль не появился.
— Где же он? — спрашивал Караджа. — Неужто зря время теряем?
— Не тревожься, — урезонивал его Дурмуш-ага. — Охотникам случается подолгу выслеживать добычу. Наверняка Халиль где-то поблизости.
Халиль и ведом
Халиль улегся на землю под деревом, укрылся оленьей шкурой. Он никогда не приступал к охоте, не отоспавшись как следует.
До сих пор он еще ни разу не нарушил данного матери слова — не бил олених с детенышами. Если доводилось повстречать брюхатую олениху или с олененком, даже не скидывал ружья с плеч.
Проснулся Халиль на заре, проверил ружье, пистолет. Ни у кого в округе не было такого прекрасного ружья, как его кремневка.
Он направился в сторону Каракуша. И не подозревал даже, что там его поджидает снедаемый нетерпением враг. Думал об оленях и о своей желанной Зейнаб. Шел и пел тюркю [48] .
Ты, словно белая роза, светла. Золото в черные кудри вплела. Видел я сон: ты со мною была, Но не невестой — любимой женой. Только тобой и дышу я одной.48
Тюркю — народная песня.
Услышав эту песню, Караджа Али шепнул своим сподручникам:
— Тише! Сейчас он появится.
Его люди затаились, сам Караджа Али распластался на земле.
— Что-то его нет, — сказал он чуть погодя.
— А он еще далеко. Это только кажется, что он близко. Голос у него сильный. К тому же идет он обходной тропой.
Они лежали плечом к плечу, пальцы — на спусковых крючках. Никто из этих людей не держал зла на Халиля, и вот сейчас, в угоду своему ага, они должны были его убить. Кое-кто из них с болью в сердце сознавал, на какое подлое дело их толкнули.
А песня раздается все ближе и ближе, мечется по уступам скал, стелется над самой землей. И звучит в этой песне радость. Радость слияния с горами, солнцем и землей, с водой, цветами и травами. Нет в ней, в этой песне, никакого страха. Льется она свободно и смело, словно горная речка.
Даже жестокое сердце Али-бея смягчилось. Долгим пытливым взглядом впился он в лица своих людей, словно впервые их увидел. Пальцы застыли на спусковых крючках, а на лицах боль неодолимая.
Али-бей не спеша вытащил из кармана табакерку, скрутил цигарку, потом, все так же неторопливо, извлек из-за кушака кремень и огниво, высек огонь. Он глубоко затянулся и вдруг поднялся
— Нет, вы только послушайте этого паршивца! Поет! Соловьем заливается. Ну и пусть. Недолго ему осталось распевать! Рано или поздно мы до него доберемся. Если оставить его в живых, он хуже своего отца будет.
— Это точно, хуже своего отца будет, — подхватил один из сподручников Караджи, немолодой уже человек с длинной острой бородой. — Нельзя его упускать!
Остальные промолчали.
А песня вдруг опять набрала силу.
— Тихо! Он уже рядом. — Караджа опять опустился на землю, положил ружье в выемку в скале. — Все готовы?
— Готовы, готовы.
Загрохотали падающие с обрыва камни.
— Цельтесь в самое сердце! — приказал Али-бей. Он выглянул из укрытия. — Все еще не видать. Чьи же это шаги слышны?
— Его шаги, — ответили ему. — Здесь только он да мы, больше никого нет.
— Никого? — с сомнением покачал головой Караджа. — Никого, говорите? Ипшироглу, скажи, он никуда от нас не уйдет? Не улизнет?
— Если только назад повернет… Но вряд ли он это сделает. Голос все ближе. Сейчас, верно, расселину обходит. Скоро покажется.
Песня оборвалась. Юноша остановился. Положил руки на пояс и устремил взгляд на речку. В этом горном краю все речки цвета изумрудной листвы. «У воды была своя мечта, и эта мечта сбылась», — подумал Халиль. По обоим берегам реки земля стала голубой. На этой голубой земле росли сосны. А верхняя часть долины окрасилась в зеленый и лиловый цвета.
Опять полилась песня. Халиль двинулся дальше. А зеленый цвет реки стал еще гуще.
Ах, любовь, любовь, говорят друзья, Не изведав любви, петь о счастье нельзя…Он смешал все песни, какие знал, в одну-единственную.
— Я вижу его голову, — тихо произнес Али-бей. — Как только приблизится на расстояние выстрела, открывайте огонь. Цельтесь прямо в сердце. Вот он, видите? Как только обойдет то кривое дерево…
Дерево, на которое указал Караджа Али, было совсем старым. Его искривленный ствол напоминал тело гигантской змеи. Росло оно как раз посреди горной тропы.
— Как только обойдет дерево…
Халилю оставалось сделать не больше десятка шагов. Его поступь была легка и беззаботна — так ходят влюбленные певцы. Едва он обогнет дерево, в его сердце вопьются сразу несколько пуль. Он даже и ахнуть не успеет.
И вот как раз в тот миг, когда он поравнялся с деревом, его чуткое ухо вдруг уловило шум. К ногам упал камень. Халиль вскинул голову и обомлел: прямо над ним, на вершине большого утеса, стоял круторогий олень.
Юноша сделал шаг-другой в сторону оленя, потом стал карабкаться по склону бесшумно и стремительно, как будто сам превратился в оленя. Он не спускал глаз с лесного красавца. А тот стоял по-прежнему недвижимо, подпуская охотника все ближе и ближе. Это было совсем необычно. Еще немного, и Халиль приблизится к нему вплотную.