Легенда о Блэке. Кубок Огня
Шрифт:
В учительских журналах сменилась его фамилия. Первую неделю все преподаватели путались (конечно, за исключением профессора МакГонагалл – та не путалась никогда), но потом привыкли. Никакой более активной реакции от студентов он так и не дождался, хотя, постепенно начал понимать, в чем тут дело. В отличие от «просвещенных» – остальные воспринимали грядущий Турнир как веселый праздник, и все мысли были забиты исключительно им.
Блэк ожидал, что ему влетит за прогул по Зельям, но Колдуэлл на следующем уроке то ли сделал вид, что ничего не было, то ли и вправду не заметил его отсутствия. В принципе, парень бы не удивился.
Как ни странно, несмотря на свою горячую «любовь» к зельеварению, Гарри начал получать от уроков «чокнутого
Однако, пару раз бросив взгляд на Гермиону, парень отметил, что подруга наблюдает за всеми этими кривляниями предельно внимательно и попробовал последовать ее примеру. На первый раз он ничего не понял. И на второй тоже. А потом его озарило. Где-то, кажется, в каком-то фильме он слышал аналогию про ассистентку фокусника. Симпатичная девушка находится на сцене вовсе не потому, что ее участие так необходимо, а просто чтобы отвлекать внимание зрителей.
Это был фокус. Вся эта тарабарщина и болтовня про зонтики была совершенно лишней. Вот профессор произносит что-то вроде «крибли-крабли-бумс» и взмахивает правой рукой, а левая в это время берет щепотку порошка из крайней правой миски и бросает в котел. Не из второй справа, где были толченые когти сумеречной кошки, положенные по рецепту, а из крайней – с зубами гидры. Гермиона на мгновение опустила взгляд в тетрадь, быстро перелистнула пару страниц назад и обвела карандашом какую-то фразу. Блэк скосил глаза и прочел «Странно заводить кошек, потому что они изящные – змейки лучше, гнутся все целиком. Много змеек! И кошки царапаются. Хотя, змеи кусаются – тоже проблема». Парень пару секунд тупо посмотрел на этот пассаж, а потом написал на чистом листе «когти сумеречной кошки <= зубы гидры». Встряхнул головой, прищурился и снова уставился на профессора. Это был вызов.
С этого момента они стали пялиться на Колдуэлла вдвоем, на следующем занятии к ним, хоть и без особой охоты, присоединился Рон. Чуть позже подвох заметил кто-то еще, рассказал кому-то другому, и к концу месяца весь класс смотрел странному профессору в рот, строча как сумасшедшие. Это был, наверное, самый странный способ преподавания, который Гарри мог вообразить, но он работал.
А вот уроки Защиты его стали откровенно пугать. Муди подавал материал куда проще – он его просто показывал.
– Flagellum!
И стол разлетается на две половинки.
– Pere!
И в наколдованной доске появляется аккуратная дырка.
– Cicaro!
Поверх дырки ложатся два симметричных разреза.
– Conversus!
И Гарри сам не может понять, где его правая рука, а где левая.
Люпин по сравнению с этим человеком был белой и пушистой болонкой.
Слава Мерлину, к ним Шизоглаз особенно опасные заклинания не применял. Иногда Блэку казалось, что с профессора бы сталось добануть кого-нибудь заклятьем кнута, просто чтобы они «почувствовали, как это – когда тебе отрубают руку».
Зато Муди продолжил практиковать Империус, и в конце каждого занятия они снова превращались в послушных болванчиков. Подавить заклинание у Гарри так и не вышло, хотя, пару раз он, как ему казалось, был близок. На память от второго у него остался синяк на коленке – споткнулся, пытаясь отвернуть от доски.
Как восторги, так и негодование студентов потихоньку росли, а Блэк все сильнее уверялся в мысли, что профессор капитально двинулся головой на войне, которой ему, видимо, очень не хватало. Парень вполне мог его понять (чисто теоретически, разумеется), но в качестве образцов, то есть людей, которых он вообще видел в серьезном
Что касается остальных предметов, то тут все было спокойно. На арифмантике он теперь по большей части спал. Пару-тройку занятий профессор Вектор ограничивалась косыми взглядами, однако потом ее терпение лопнуло, и она вытащила Блэка к доске, потребовав пересказать материал. К ее глубочайшему удивлению – Гарри пересказал, после чего был осмотрен недоуменным взглядом и отпущен обратно в царство Морфея.
Примерно та же ситуация была на заклинаниях. Уж в этих-то двух предметах учитель натаскал его что надо, тем более что с началом учебного года парень и сам не забросил заниматься, а после разговора с Дамблдором и вовсе вгрызся в книги как в шмат мяса. Собственно поэтому для сна и использовалась каждая свободная минута, и их (минут) все равно не хватало. На него уже начинали мрачно поглядывать и Рон и даже Гермиона, поскольку чуть ли не каждый вечер Блэк проводил с какой-нибудь книжкой в одной руке и карандашом в другой. Он даже честно попытался добыть у мадам Пинс пособие по высшей трансфигурации, но получил ответ, что без разрешения всяким неучам такие книги не выдают.
Глядя правде в глаза с трансфигурацией все действительно обстояло куда печальнее, чем с заклинаниями, но, вдохновленный примером директора, Гарри собирался исправить это в самом скором времени.
Картину портили два самых паршивых, на его взгляд, предмета – Гербология и История Магии (Зельеварение в его личном рейтинге постепенно поднималось), но с ними он ничего поделать не мог. Впрочем, немного подумав, Гарри пришел к выводу, что не так уж это и нужно. В конце концов, он хотел защититься от сторонников Волдеморта, а не стать круглым отличником. В целом его успеваемость и так держалась на более чем приличном уровне. Хотя, до Гермионы ему все еще было как до Китая пешком.
Было очень стыдно, но день рождения подруги он проспал. В ночь на девятнадцатое за ним снова пришел его личный кошмар – была полная луна. Гарри полагал, что уже привык, и ничего особенно жуткого не ждал, но оказалось, что он ошибался. Наверное, к этому невозможно привыкнуть, просто воспоминания немного поблекли, забитые новыми впечатлениями. Честно говоря – про полнолуние он вообще совершенно забыл, и это сыграло с ним не самую хорошую шутку.
Домашнее задание Гарри сделал еще в субботу, от арифмантики его уже тошнило, никаких особенных планов не было, и они с Чжоу в тот вечер сильно загулялись, допоздна просидев во внутреннем дворике. Когда спохватились – отбой уже прозвучал, и на охоту вышел бдительный завхоз со своей верной подругой – миссис Норрис. Попадаться, да еще и вдвоем, было совершенно не с руки, так что пришлось воспользоваться Картой Мародеров, предварительно взяв с девушки клятвенное обещание, что от нее про артефакт никто не услышит. Положа руку на сердце, не то чтобы существование Карты было абсолютной тайной – о ней знали и близнецы Уизли и, как подозревал Гарри, еще некоторое количество людей. В конце концов – сам Филч. Но увеличивать число осведомленных лиц не очень хотелось.
Он безопасной дорогой проводил Чжоу до гостиной, сорвал пару поцелуев и спокойно отправился к себе. Тут-то это и произошло.
Его скрутило прямо в коридоре. Из горла вырвался какой-то слезливый хрип, ноги подогнулись, скрюченные от боли пальцы проехались по стене, и Блэк распластался на полу. Тело словно начинили осколками костей. Он тихонечко взвыл, перевернулся на спину и, ухватив край мантии, затолкал его в рот. Крутанулся в одну сторону, в другую. Встать не получилось.
Нет, боль не была ослепляющей или лишающей рассудка, наверняка, Круциатус, или даже более легкая Тормента, – куда более неприятные штуки, но нормально передвигаться в таком состоянии было совершенно невозможно. Добраться до гостиной нечего было и думать.