Легенда о черном алмазе
Шрифт:
Они с удовольствием съели по яблоку, похвалили «белый налив» и еще пару яблок спрятали в карманы. Настроение повысилось, и они быстренько одолели маршрут вокзал - базар. Хозяйка была довольна и, развернув рушник, достала буханку хлеба, отрезала добрый ломоть, да еще прибавила четвертинку сала и рубль «на семечки».
Друзья уже уходили с базара, торопясь к домику у реки, когда перед ними встала неожиданная преграда. Костя отскочил в сторону, а Емелька ткнулся во что-то мягкое, пахнущее табачным дымом, поднял голову и увидел высоко над собой большие рыжие усы,
Емелька отступил на шаг, стал по стойке «смирно», вытянул руки по швам:
– Извините, дяденька милиционер, мы вас не заметили.
Где-то высоко громыхнуло раскатистое «хо-хо-хо».
– Меня - и не заметить? А ведь я самый высокий на весь район! Интересуюсь: кто вы, откуда и куда?
Костик застенчиво улыбнулся, а внимание Старшого привлекли своим огромным размером и солнечным блеском сапоги милиционера, и Емелька рассматривал их, как диковинку.
– Ты что мне под каблуки заглядываешь?
– удивился великан,- Ну, поскольку на вопросы не отвечаете, вынужден, голубчики, пригласить вас в гости.
Отделение милиции находилось в сотне шагов от базара, в старом бревенчатом амбаре. Стол, покрытый полоской кумача, простая скамья да три табуретки составляли всю обстановку. Со стены из простой деревянной рамки на входящих внимательно смотрел Чапаев, и Емелька приметил - над рамкой портрета синели два свежих василька.
– Са-адитесь!
– строго приказал великан, но Емелька с Костиком расслышали в его гортанном голосе сдержанно-веселые нотки.
Когда он шагнул к стене и опустился на свое место, табуретка испуганно запищала под ним, как живая, а когда оперся локтями о край стола, тот в испуге задрожал и зашевелился.
– Итак, слушаю, рассказывайте,- промолвил великан, разглаживая длинные рыжие усы и разглядывая своих гостей.
Они тоже смотрели на него во все глаза: шутка ли, самый высокий человек в районе! Лицо у него было загорелое, обветренное, с бурым шрамом через всю правую щеку, с насмешливым и зорким прищуром глаз.
– Про кого вам рассказывать, гражданин начальник?
– сухо справился Емелька.- Про нас? Так мы просто люди, мальчишки… ну, сами видите.
– Точно,- подтвердил начальник.- Это я и сам вижу .
Расстегнув нагрудный карман гимнастерки, он достал записную книжку, полистал странички:
– Значит, будем знакомы, Емельян Пугач и Костя Котиков! А где же ваша Кудряшка? Почему не с вами?
Грянул бы гром с потолка амбара, взвилась бы молния из-под стола, Емелька и Костик не поразились бы так, как поразились простым словам усача. Откуда он знал их по именам и по фамилиям?! Да в придачу знал еще и Анку! А великан-усач, продолжая рассматривать какую-то запись в книжечке, словно и не заметил изумления своих гостей.
– С каурым жеребенком,- продолжал он прежним ровным тоном,- вы славно управились. И только подумать, куда забежал, глупышка,- за Шепиловку!
– Откуда вы все знаете?
– не удержался Костик.- Это же как фокус!
Усач усмехнулся и спрятал книжечку в карман
– Нет, паренек, настоящий фокус был со старой проказницей-куницей! Это, я понимаю, фокус. И надо же было изловчиться такую перехитрить.
Емелька вытер подолом рубашки потное от напряжения лицо.
– А хорошо быть сыщиком, дядя начальник? Вам все открыто: никаких секретов. Я вижу сыщика в первый раз и ни за что не подумал бы…
Усач, смеясь, прервал его на полуслове:
– Что мне известно и про именные часы Елизара Гарбуза?
Емеля взглянул на приятеля - тот разинул рог и опять забыл закрыть. Впрочем, усач не заметил этой оплошности Костика, встал и подал Емельке через стол огромную ручищу:
– Будем знакомы, Емельян. И с тобой будем знакомы, Котиков. Но - маленькая просьба - не называйте меня сыщиком. Есть точнее слово: следопыт. А зовут меня,- тут он бросил взгляд на портрет Чапаева,- как и моего геройского тезку: Василий Иваныч…
Емелька снова встал по стойке «смирно».
– Разрешите спросить, Василий Иваныч… Почему мы записаны в вашу книжечку? Может, вы нас искали?
Усач подмигнул ему, сдержав улыбку:
– Хваток, Емеля! Сразу же ищешь отгадку? Что ж, такова моя служба: да, искал. Мне сюда из Привольного, из колхоза «Рассвет», фронтовик-председатель Лука Семенович Скрипка уже три раза по телефону названивал: «Где моя тройка молодцов?»
Костя упустил сверток и не заметил.
– И что вы ответили, Василий Иванович?
Усач откинулся спиной к стене:
– Кто же кого допрашивает: я вас или вы меня? Скрипке я ответил, как и было: что ночевали вы в доме у деда Макарыча. Добрый старик, гостеприимный, однако и забавный: все время крупного сома рассчитывает поймать.
Костя подпрыгнул на табуретке:
– Нет, он большую щуку выслеживает: ей, той щуке, может, двести лет!
Василий Иванович небрежно махнул рукой:
– Щуку так щуку - это его дело. А вы знаете, человек он заслуженный, медалью «За отвагу» награжден.
Теперь и Емелька подпрыгнул на табуретке:
– Никогда бы не подумал!
– Вот те и Шашлык-Башлык!..
Лицо Василия Ивановича стало серьезным, даже строгим.
– Отвага, Емельян, не вывеска. Смелый не станет хвастаться: глядите на меня - какой я смельчак. Нет, смелый покажет себя на деле. А Митрофан Шашлык воевал без оружия: ни винтовки, ни пистолета, ни гранаты у него не было. Сидел на берегу с удочкой и все выжидал, когда рыбка клюнет. Немцы на него - ноль внимания: что старик, что пень. А старик выжидал не столько рыбку, сколько свою минутку. И когда одной темной осенней ночью на станцию прибыл эшелон с авиационным бензином, дедушка Митрофан понял, что его минута пришла. Большой гаечный ключ был заранее припасен в кустах вблизи железной дороги. А вдоль дороги круглые сутки вышагивал немецкий патруль. Ну, Митрофан подождал, пока патруль удалился, и быстренько гайки отвинтил, рельсы раздвинул. Домой пробрался незаметно и только ступил через порог, как земля вздрогнула и пламя взвилось до самых туч…