Легенда о черном алмазе
Шрифт:
– А теперь пошли!
– решительно скомандовал Емеля.
Он крепко взял Костика за руку, но тот, лишь повернули за угол дома, уперся.
– Я же говорю тебе - соображай,- прошипел Емеля уже сердясь.- Там, за времянкой, сложен стог сена. А разве найдешь в летнюю пору постель лучше? Мы, чудаки, дежурим, шепчемся, а Смехач завалился на сено и уже третий сон видит.
– Ну, ты и дошлый!
– искренне восхитился Костя.
Они уверенно миновали двор, завернули за времянку с тыльной стороны и замерли, не разнимая рук, глядя на тусклое
В каморке, на ящике, что стоял в углу рядом с койкой, действительно горел фитилек плошки. Огонек светил слабо, но Емеля все же кое-что рассмотрел. Перед самой плошкой над ящиком он увидел две большие черные руки, а в них какой-то листок бумаги. Цепкие пальцы перебирали, стараясь разгладить,скомканный лист. Лица Тита Старшой не разглядел: слишком мало света в каморке.
Он присел под окном и подал знак приятелю. Костик тоже приподнялся и заглянул в другой уголок окна. Заглянул и отшатнулся, разинув с перепугу рот. Емелька смотрел на него с тревогой.
– Ну, что там?..- хрипло спросил он, не выдержав.- Что увидел? Не тяни.
Костик с усилием перевел дыхание:
– У него… да, у него в глазах огонь!
– Ты… в своем уме, трусишка?
– Нет, правда.
– Поклянись.
– Палец под топор!… Глазища огромные - и огнем брызнули.
– Дай-ка я с твоего уголка гляну,- решил Емелька.
Костик покорно уступил Старшому свое место. Тот не попятился от окна, лишь удивленно подернул плечами и усмехнулся. Костик испугался его усмешки - даже забыл закрыть рот.
А Старшой продолжал хихикать:
– Ну и чудак ты, Ко-Ко! Надо было получше присмотреться. У Смехача на носу очки. Понимаешь? Самые обыкновенные очки. Огонек в них и отразился, а тебе огненные глаза привиделись!
Тут Старшой, пожалуй, допустил оплошность: разговаривал слишком громко, и глухонемой, наверное… услышал? Свет за окном всплеснулся, на стеклах возникла черная тень руки, плеча… Звякнул отодвинутый шпингалет, скрипнули створки оконной рамы. Значит, Тит учуял что-то подозрительное и спешил раскрыть окно, выглянуть из каморки.
Вот когда Емелька подумал о цене мгновения. Чтобы выбраться из-за ящика, шагнуть к окну, отодвинуть шпингалет и распахнуть створки рамы, Смехачу понадобилось не более десяти секунд. А двум приятелям, чтобы исчезнуть из-под окна, нужно было не более четырех-пяти секунд. И они свои секунды не упустили.
Заняв прежнюю позицию за углом дома, они видели, как открылась дверь времянки, и через некоторое время в ней показался Тит. Осторожно оглядываясь по сторонам, он обошел мягкой, словно бы крадущейся походкой вокруг домика, постоял на берегу перед нескладным корытом с надписью «Нырок». Что-то его встревожило, и, возвращаясь в свое жилище, он снова оглядывался по сторонам.
Емелька устало опустился на землю, а Костик, обходя
– Есть вопросы?
– Много,- сказал Костя.
– Давай по порядку. С чего начнем?..
– А начнем с реки. Что он делал на том берегу, да еще ночью? Откуда возвращался?
Старшой оставался невозмутимым.
– Дальше.
– Как он вошел во времянку? Мы наблюдали за дверью - она была закрыта. Значит, забрался через окно?
– Правильно мыслишь, парень,- похвалил Старшой.- А почему забрался через окно? Наверное, ему зачем-то надо, чтобы дедушка Митрофан думал, будто постоялец дома и спит в своей каморке, как сурок в норе.
– А еще я думаю об Анке,- сказал Костя - Помнишь? Ей кто-то почудился под окошком. Что, если не почудился?
И товарищ вторично похвалил приятеля, что случалось очень редко:
– Верно «узелок» нащупываешь: что, если не почудилось? Тут и совсем интересно получается: мы наблюдаем за Смехачом, а он следит за нами? Но что мы для него? Значит, он следит за дедушкой?.. Вот и получается, что я прав: в этом старом домике не все в порядке.
Тонкая полоска зари все сильней накалялась и уже просвечивала на берегу кроны верб и ясеней.
– Скоро рассвет,- задумчиво молвил Костя.
Емелька спохватился, хлопнул себя ладошками по коленям:
– А сумка?.. Помнишь, когда он возвратился из-за реки, в руке у него была сумка? Что за сумка? Что в ней?
– Интересно,- протянул Костя.- Нельзя ли в нее заглянуть, а?
Старшой не спеша поднялся с земли.
– Ладно, Смехачом займемся позже. А пока о работе надо бы подумать, о хлебушке. Скоро пассажирский из Харькова придет, айда на перрон помогать тетушкам?
– И Емелька присел, расставил руки, изобразил умильную улыбку: - Тетя, позвольте поднести вашу корзинку?
Костик тоже вскочил на ноги:
– Пока Анка и дедушка проснутся, мы, может, и провизии принесем?
11
За провизией. Встреча с великаном. Василию Иванычу все известно. Слово о подвиге. Вторая часть знакомства впереди.
Утренний поезд прибыл по расписанию, и на перроне приятели тотчас же заприметили женщину с двумя большими корзинами яблок. Не успел Емелька предложить свои услуги, как она сама попросила:
– А не поможете ли, ребятки, доставить фрукты на базар? Не обижу.
Костя деловито справился:
– А вкусные?
Женщина, зажмурясь, причмокнула губами:
– Мед!..
Емелька не замедлил применить хитринку:
– Мы, тетя, фрукты подносим только по правилу.
Она удивилась:
– По какому такому правилу?
Емелька не повел и бровью:
– Сначала мы фрукты пробуем. А потом, если вкусные, всем встречным нахваливаем.
Женщина словно бы обрадовалась:
– Берите, ребятки, с пяток, а то и с десяток. На здоровье!..