Легенда о черном алмазе
Шрифт:
Глаза у Емельки блестели:
– Никогда не подумал бы…
Глядя то на Емелю, то на Костика, Василий Иванович, казалось, размышлял, как ему быть с этими гостями. Вспомнив о чем-то, взглянул на ручные часы и заторопился:
– Ладно, следопыты, будем считать, что первая часть нашего знакомства состоялась. Прошу запомнить: первая часть. Вполне возможно, что впереди у нас - дружба. И крепкая, следопытская. Но для этого должна состояться и вторая часть знакомства..: Что ж, встретимся вечером у Макарыча, заварим чайку, потолкуем… Возражений, надеюсь, нет?
Емельян
– Есть встретиться вечером, Василий Иваныч!
Он подал им свою огромную ручищу:
– В Привольное товарищу Скрипке я позвоню. Чтобы там не беспокоились.
12
Щедрая передача. Подвиг деда Митрофана. Емелькины дороги. Встреча с Костей. Загадочный силуэт.
В тот вечер Василий Иванович не пришел. Напрасно Костик с Анкой, выполняя распоряжение Старшого, дежурили на пригорке, нетерпеливо поглядывая на кремнистый изгиб дороги, ведущей от вокзала в городок. Могучую фигуру самого высокого человека в районе Костик узнал бы за километр. Но, если не считать двух женщин, спешивших на вокзал, пароконной брички, тянувшей за собой тучу пыли, да коровы, которая мирно паслась на пустыре, дорога была пустынной.
Под вечер, неторопливо шагая со стороны вокзала, к домику дедушки Митрофана приблизился неизвестный парень с увесистой корзиной в руке. Еще издали он крикнул:
– Могу ли я видеть товарища Емельяна по фамилии Пугач?
– А как же?
– отозвался Емелька.- Тут как тут…
Парень подошел поближе, поставил наземь корзину, поздоровался:
– Это и есть дом дедушки Митрофана?
Макарыч стоял на крылечке, скрестив па груди руки, пребывая в самом отличном настроении.
– Да, это мой дом.
Парень поклонился.
– Вам привет от Бочки.
Анка взвизгнула от смеха и спряталась за спину Костика, а дедушка спросил деловито:
– От какой бочки? С пивом или с квасом?
– От нашего участкового Василия Ивановича Бочки,- строго произнес парень, подчеркивая каждое слово.
Дедушка Митрофан поспешно сбежал с крылечка, хлопнул парня по плечу, крепко потряс ему руку.
– Спасибо, уважаемый, так и нужно было сказать - от товарища Бочки. Признаться, я даже растерялся. Однако при чем тут Емельян?
Парень прищелкнул каблуками:
– В этой корзине гостинец товарищу Емельяну и его друзьям. Товарищ Бочка сказал, чтобы ужинали без него. Обещает зайти к вам через пару дней, как только выполнит срочное задание.
С этими словами парень взял под козырек кепки, сделал поворот «кругом» и двинулся в обратный путь четким военным шагом.
Емелька проводил его взглядом и кивнул приятелям:
– Это, понимаю, по-следопытски: если самому в дорогу, все равно друзей не забывай.- Ему очень хотелось поскорее заглянуть в корзину, но он еще выдержал паузу.- Мы это правило запомним: так будем всегда поступать. Ясно?
Костик и Анка подтвердили:
– Так точно, Старшой!..
И вот увесистая корзинка уже на крыльце,
– Доброе братство - лучшее богатство! Хлебушко, дружки, да какой душистый! И еще теплый.
Кроме буханки, в корзинке оказались десяток картофелин, круг колбасы, пара луковиц, пакетик сахару, пачка чаю. Даже горстку соли Василий Иванович не забыл положить, но Анка вместо того, чтобы радоваться, стала хныкать:
– Почему ушли от меня тайком?.. Почему не разбудили?
Емелька сказал ей в утешение:
– Сама должна понимать: что тебе делать в милиции? Ну, встретились мужики, познакомились, потолковали. Он и про тебя спрашивал: как там Кудряшка поживает?
– Враки,- отрезала Анка.- Откуда ему знать какую-то Кудряшку?
– Вот я и хочу у тебя спросить: откуда бы ему знать и про часы Елизара Гарбуза, и про каурого жеребенка, и про куницу? Ему положено знать! Он следопыт.
– Так это же вроде бы как и мы?
– почти закричала Анка и запрыгала на одной ноге.- Ух, какое красивое слово: сле-до-ныт!
– Вот что, приятели,- решительно предложил хозяин,- разговорами сыт не будешь, кроме того, без обеда не красна беседа. Вы-то, ребятки, знаете, как разрушен, выжжен, растоптан злым недругом наш Донбасс! Трудно живется и рабочему, и хлеборобу,- все разграбил, сожрал или вывез обжора-фашист. И вот на развалинах, на загубленных пашнях тот же рабочий, крестьянин, солдат делится своей малой пайкой хлеба, соли, пшена с детишками. Много вас, осиротевших на дорогах войны, и каждому нужно помочь, каждого пригреть, накормить… Это ваше счастье, ребята, что вы - дети такого великого и доброго народа.
Когда уже усаживались за стол, с наслаждением вдыхая душистый пар от вареной картошки, Емелька спросил:
– А где же Тит спрятался? В каморке темно…
Митрофан Макарыч лишь передернул плечами:
– Разве за ним углядишь? Может, где-то люди добрые пригрели, накормили. Это же надо, чтобы такое приключилось: человек не помнит, кто он, откуда, как зовут… Много война бед наделала, много калек на дорогах оставила. Василий Иванович Бочка говорил мне, что где-то под Харьковом есть особая больница. Он уже написал запрос, чтобы Тита приняли на лечение.
Ужин удался на славу: с шутками, весельем и смехом. Потом, убрав со стола, они еще долго сидели на крылечке, глядя на речной простор, на котором плавились и дробились, разбрасывая осколки, синие, голубые, желтые, красные звезды.
– Не верится,- молвил Емелька, словно бы думая вслух,- что недавно и тут рвались снаряды, гудели самолеты, свистели пули. Вой там, за рекой, братская могила: двадцать пять фамилий на щите: русские, украинские, грузинские, а у одного солдата фамилия - Богатырь. Я ни разу в жизни его не видел, но как подойду к тому щиту - вот он, передо мной, и каждая черточка лица знакомая. Чудо, не иначе: откуда бы мне знать, каким он был, но я и во сне его вижу - рослого, русого, сероглазого,- и веселый голос узнаю. И еще я верю: он был очень добрый.