Легенда о черном алмазе
Шрифт:
– Патроны к пистолету «вальтер»,- негромко присвистнул Гриша.- А где же само оружие? При нем?..
– Следует полагать,- согласился лейтенант, поднимая с доски оброненный Григорием зеленоватый стеклянный шарик.- А эту вещицу, Гриша, ты недооценил. На вид пустяковина, однако ей, возможно, три тысячи лет.
Григорий не поверил:
– Стекляшке?.. Что в ней особенного?
– Пускай ученые разбираются,- сказал Василий Иванович, бережно завернул шарик в носовой платок и спрятал в нагрудный карман.- Эта штуковина,
Григорий снял кепчонку и помахал ею, как веером.
– А подземный житель, видно, пижон: все его шмотки духами пропитаны. Верно, что у каждого кузьки - свои вкусики: тут, в шахте, прель и пыль, а у него духи, крем, грим… Один момент, тут в кармане пиджака вроде бы зернышки какие-то…
Он приблизил руку к стеклу лампы, и на его ладони вспыхнули, замерцали голубые бусинки. Емелька даже задохнулся:
– Кудряшкины… Точно, Кудряшкины!
Лейтенант молча подставил руку и осторожно, как и стеклянный шарик, спрятал бусинки в тот же платок.
– Это и есть главная находка. Теперь на воздух… Время!
Григорий, силясь приподнять широкий горбыль, натужно проговорил:
– Еще одна прятка!.. Позвольте, я доберусь…
Он рванул какую-то холстину. Послышался сухой и резкий треск, а потом будто кто-то бросил на доски горсть монет, и они рассыпались, покатились.
– Кольца…- изумленно прошептал Григорий.- Смотрите, кольца… брошки… серьги… ну, право, целый ювелирный магазин!..
Голос лейтенанта стал строгим:
– Григорий, у нас нет времени… Где Макарыч и девочка?.. Тут промедление непростительно, пошли!
Гриша еще успел сгрести с досок в изорванную сумку горку безделушек, а на те, что просыпались наземь и в щели, махнул рукой.
Лейтенант шагал широко и уверенно, Емелька едва поспевал за ним, неся брезентовую сумку с камешками. Григорий, замыкающий цепочку, скользил совсем неслышно, точно и не касаясь ногами сухого, ломкого суглинка.
В самом конце штрека, где лунное сияние пересиливало подземную темь, их встретил Трифон.
– Вокруг ни души,- доложил он, облегченно вздохнув.- Только грызутся меж собою да воют полуволки.
Емелька поразился виду приятеля: на черном лице Костика лишь блестели зубы да белки глаз.
– Ты что же это, Костик… угольной пылью умывался?
Костик смутился:
– Нет, я по нишам… по забутам лазил.
Удивился и Василий Иванович:
– Зачем?
Костя опустил голову:
– Мне все время голос Кудряшки слышался. Вот и сейчас…
Лейтенант вскинул руку, и все пятеро затаили дыхание.
Снизу, из серой гущи кустарников, донеслось рычание, потом пронзительный визг, и все затихло, лишь сторонний шорох ветра шелестел.
– Понятно,- сказал Василий Иванович.- Это у тебя шибко работало воображение. А по забутам больше не лазить. Очень опасно. Там ведь нет крепления: полезешь - и не вернешься… Усек?
–
Лейтенант взял у Емельки сумку с камешками и передал Трифону:
– Ты посильнее, Триша. Пошли.
42
Дедушка Пивень и гость. Майор Пташкин. Саперы у колодца. Анка и Макарыч найдены. Митька Ветерок и разбойник.
После того, как через хуторок Сухой Колодец прокатился фронт, оставляя за собой руины и пожарища, и Пивень остался один-одинешенек среди развалин, Аким Назарыч шумно радовался любому гостю.
Шустрый незнакомец средних лет. в старой шинелишке, вязаной шапчонке и стоптанных башмаках появился на хуторе чуть свет и сразу же направился к Сухому колодцу. Аким Назарыч имел привычку вставать со вторыми петухами. Правда, петухов у него теперь не было, но привычка осталась. И, заметив незнакомца, он радушно пригласил его в свою мазанку.
Незнакомец был плотен, коренаст, с движениями рассчитанными и уверенными, с быстрым и цепким взглядом в упор, с привычкой осторожно озираться. Прежде чем присесть к ящику, который в мазанке заменял столик, гость задержался у порожка, что-то перекладывая из кармана в карман, а когда сбросил шинелишку, на его поношенной гимнастерке блеснули орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».
– Э, да ты, солдат, как вижу, геройский,- облегченно заметил хозяин.- Садись и угощайся, чай сейчас поспеет, а пока отведай солдатских даров… Правда, сначала ты не очень-то мне приглянулся: есть у тебя во взгляде вроде бы колючка. Ну, да люди не сразу узнаются. Неспроста в народе говорят: не узнавай друга в три дня, узнавай в три года.
Гость с интересом осматривал коробку португальских сардин.
– Откуда у тебя, дед, такое? Это же, пожалуй, из генеральской кладовой?..
Аким Назарыч улыбнулся одними глазами:
– Нашему солдату что рядовой фашист, что генерал: за шкирку и но шее! Касательно консервов, сыра, шоколада - штуки пользительные, пригодились.
Гость откинул голову и коротко хохотнул. Смех прозвучал неестественно, будто сдавленный. Намазывая маслом ломоть хлеба, он мимолетно спросил:
– Слышал, тут у вас какие-то работы начинаются?
– Да, вроде бы,- неопределенно ответил дед.- Вон сколько горя фашист принес: камня на камне не осталось. Если ищешь работу - оставайся.
С аппетитом жуя бутерброд, гость все поглядывал на солдатские дары, сложенные на полке у степы.
– А что ж, и остался бы. Да жить-то где? Говорят, работы с колодца начнутся? А зачем тот колодец, если он сухой?
Дедушка Пивень снял с печурки котелок, налил гостю в жестяную кружку чаю:
– Зачем да почему - это начальству виднее, а ты для начала сказал бы, голубь, кто, откуда, куда?