Легенда о черном алмазе

Северов Петр Федорович

–  …Ты заставил меня, друг-приятель, поволноваться. Да и понятно: жду-жду, нету моего дозорного. Вот я и встревожился: может, что-то случилось? Пришлось отложить все дела и по твоим следам кинуться. А теперь вижу, вовремя пришел: пожалуй, тебе самому этот люк погреба и не поднять, а?.. Возьмемся покрепче обеими руками да разом… эх-х!..

Крышка поднялась над полом и встала вертикально, приоткрыв лестницу с довольно широкими ступенями, ящики и кадки в полумраке подземелья, а в самом низу, в двух шагах от нижней

ступени, какую-то груду тряпья. Емелька не сдержался, тихонько вскрикнул - в той груде тряпья белело человеческое лицо.

Голос Василия Ивановича стал строгим:

–  Только нервишки, малыш, держать в узде! Сейчас мы разгадаем эту загадку…

С легкостью, необычной для своей мощной фигуры, лейтенант скользнул по лестнице вниз, наклонился, чиркнул спичкой. До слуха Емельки донеслось изумленное восклицание:

–  Вот те и на!.. Тетушка Фекла, да что тут приключилось?.. Почему это вы скручены веревкой, да еще кляп во рту?!

Емелька расслышал долгий, прерывистый вздох, снова хрипение, кашель и затем тоненький заунывный плач.

–  Ладно, хозяюшка, успокойся…- приговаривал Василий Иванович, тяжело взбираясь по лестнице спиной вперед, неся на руках растрепанную тетку Феклу.- Разве плакать нужно, хозяюшка?.. Смеяться нужно!.. Самое главное - ты жива!..

Когда лейтенанту удалось опереться локтем о край пола, он вздохнул свободнее. Еще одно усилие - и тетка Фекла уже сидела на полу кухни, свесив ноги в погреб, а Василий Иванович медленно, с хрустом выпрямился во весь рост. В углу комнаты на шкафчике он заметил графин с водой и кивнул Емельке: тот схватил с подоконника кружку, наполнил ее и поднес хозяйке. Женщина жадно припала к ободку губами и, урывками переводя дыхание, выпила кружку воды до дна.

–  Спасибо…- прошептала она сквозь слезы. И тут вдруг вспомнила что-то, вскинула руки: - Фонарик… Он дал вам фонарик!.. Выбросьте его, начальник. Фонарик - это смерть!..

Василий Иванович внимательно рассматривал обрывки тонкого плетеного шнура, который только что, освобождая хозяйку, изрезал ножом.

–  Насчет фонарика, хозяюшка, прошу не беспокоиться. Лежит он на дне шурфа. Обронил, но не жалею. Так тому и быть!..

Она вытаращила глаза, в них перемешались испуг с удивлением.

–  Вы… догадались?.. И нарочно обронили фонарик? А он, мерзавец, веселился: был уверен, что фонарик взорвется у вас в руке.

Лейтенант сложил обрывки шпура и сунул в карман.

–  Соглашаюсь, Фекла, мне повезло. Но где же он, ваш квартирант? Не он ли связал вас и бросил в погреб?..

Она молчала, хмурила брови и комкала на груди платок.

–  Вот и опять вы молчите,- сказал Бочка огорченно.
– Что ж, позвольте хоть заглянуть в его комнату?

Она подняла руку, собираясь перекреститься, но передумала, только тяжко вздохнула.

–  Гнев человеку кости сушит и сердце рушит,- изрекла она жестко.- Верно сказано, что прежде веку не

помрешь. Но вот ума не приложу: как он узнал, что я к тебе ходила, начальник?.. Наверное, следил. Придется из дому уходить… беда!
– И просяще глянула на Емельку: - Мальчик, еще водицы.

Емеля налил ей вторую кружку, а лейтенант тем временем вышел в коридор.

–  Закрой ты, мальчонка, входную дверь на засов,- прислушиваясь, попросила хозяйка.- Злой человек - злее волка. Так и смотри, что объявится, жиломот!..

Засов был массивен и надежен, и Емеля подумал, что открыть эту дубовую дверь снаружи - дело далеко не простое. Закрыв дверь, пошел за начальником милиции.

Василий Иванович стоял у окна, с интересом рассматривая огромные ботинки, трогая пальцами высокие поперечные шипы на подошвах. Он кивнул Старшому и усмехнулся:

–  Какая находка!.. И обрати внимание: в этом ботинке еще один, как будто в галоше! А теперь припомни: во времянке у Митрофана Макарыча след на земляном полу… не от этих ли шипов?

Емелька выпалил одним духом:

–  И на берегу речки. И на кургане!..

Лейтенант взял из шифоньера измятый лист бумаги, аккуратно завернул ботинки и возвратил на полку, прикрыв дверцу.

–  Что будем делать, а, дозорный? Человек с корзинкой, в которой травка и цветочки, очень опасен. Преступник вооружен, и мы должны…

–  Задержать его,- уверенно сказал Емелька.

–  Нет,- покачал головой начальник.- Пока рановато… Мы должны знать, что он ищет и что уже нашел, почему остался в городке, с кем связан. Полагаю, товарищ Емельян, тут сложный узел затянут, и нужно терпение, чтобы его развязать.

–  Ясно,- деловито сказал Емелька.- То есть ясно, что еще многое… неясно. С чего начнем?

Бочка шагнул в коридор и, пропустив впереди себя помощника, прикрыл дверь.

–  Мы уже начали, дозорный. И неплохо начали: спасли хозяйку. А теперь с нею нужно побеседовать.

Тетка Фекла расслышала эти слова и откликнулась с кухни:

–  Спрашивай, начальник… Буду отвечать.

Василий Иванович вошел на кухню, закрыл крышку погреба, расправил на ней коврик:

–  Итак, хозяюшка, ваш квартирант - Орлов Николай Павлович. Снимал у вас комнату еще при оккупантах… Потом на время исчез, но вскоре вернулся. Не так ли?

–  Так…- тихо подтвердила хозяйка.

–  Почему он платил вам за комнату колечками? У него что, не было денег?

Она покачала головой:

–  Были деньги. Целая куча денег. Зеленый чемодан из фанеры полон под самую крышку. А когда красные прихлынули к реке - тут у немцев разом все полетело вверх тормашками. Что комендант, что полиция, что гестапо - все разом кинулись кто куда. В ту ночь денщик квартиранта по кличке Хлюст сцапал фанерный чемодан и то ли сбежал, то ли спрятался…

–  И квартирант стал платить вам фальшивыми колечками - начищенной медью со стекляшками?