Легенда о Чёрном ангеле

Манило Лина

Наверное, в чём-то я идеалист, но мне противно, когда баба крутит хвостом перед мужиками, когда у неё есть с кем время проводить. Не устраивает? Расходись, но только нехер голову пацану морочить. Ложь унизительна, даже во спасение. Каждый человек имеет право не быть лохом, пусть иногда знание правды уничтожает.

Но нужно, конечно, всё обстряпать грамотно, чтобы выйти с наименьшими потерями.

И тут, словно кто-то услышал мои мысли, в кабинет просовывает голову Феликс.

— Шеф, к вам посетительница.

Чего-чего?

Первая мысль,

что это Марго. Но я быстро отметаю её, потому что уверен: она не стала бы делать сюрпризы. Маргаритка из тех, кто уважает чужое личное пространство и своё время.

— Кто?

Феликс хмурится и говорит:

— Алёна, танцовщица.

Шалава она, а не танцовщица.

За годы, что владею этим клубом и борделями слишком хорошо понял, что в большинстве своём бабы приходят работать в такие места ради острых ощущений и денег. Одна на сотню действительно оказывается в безвыходном положении, что готова продаваться за бабло. Таких видно по глазам, в которых плещутся стыд, боль и остатки гордости. У Алёны этой взгляд искательницы приключений, а таких я не выношу.

— Чего она хочет от меня?

— Какая-то просьба, что ли. Говорит, важная.

Феликс пожимает плечами, а я взмахиваю рукой, разрешая впустить девицу. Даже любопытно на мгновение становится, что ей от меня понадобилось. Зарплату повысить? Форму новую выдать? Сухпаёк прописать?

— Мне покараулить у двери? — интересуется Феликс напоследок, а я шлю его на хер.

— Трахать я тут никого не собираюсь. Вали, работай.

Он издаёт короткий смешок и удаляется, а через пару мгновений в кабинет входит Алёна.

— Добрый вечер, — говорит своим тонким голоском, а глаза большие-большие, печальные.

Я не изменил своего мнения: девка действительно красивая. Сиськи, задница, ноги километровые, а в глазах кротость и вызов одновременно. Мужики от таких в восторге обычно.

— Чего хотела? — спрашиваю, закуривая, а она сглатывает.

— Я хотела сказать, что… что люблю вас!

Окончание фразы она выдаёт на одном дыхании, а я чуть дымом не давлюсь. Чёртова идиотка.

— Вали отсюда, пока я добрый.

Такие вещи порой случаются. Я знаю, что при всей своей неидеальности бабам нравился всегда. Не скажу, что у меня их был миллион, но без внимания не сидел, оставалось только выбрать. Но никогда я не связывался с теми, кто вот так вот бросался на шею. Никогда. Мне не нужны были проблемы, потому что в моём мире если и связывать себя отношениями, то до гроба.

В моём случае это будет точно не Алёна.

Девица тем временем стоит, как вкопанная, и никуда уходить по всей видимости не планирует.

— Выслушайте меня, пожалуйста! — тарахтит, заламывая руки, а меня тошнит от этой театральщины. Ненавижу вот такие сопли, органически не перевариваю. — Я влюбилась в вас, увидев однажды здесь, мы с друзьями отдыхали тут, отмечали что-то, не помню. И я пошла на эту работу, чтобы быть ближе к вам! Как вы не понимаете? Я люблю вас!

Какая отвратительная чушь.

— Так, дорогуша, повторю

один только раз, после этого, если не поймёшь, взашей выкину отсюда.

Она молчит, закусывая губу, но в её исполнении это смотрится неуместно даже. Во всяком случае точно не сексуально.

— Итак, девочка, — начинаю, наливая себе стакан виски. — Не знаю, что ты там себе придумала, кого видела, что вообразила, но ты мне не нужна. Как баба, любовница, подруга или дырка для траха. Поняла? Кивни. Молодец. Дальше. С этим мы разобрались, отлично. Если ещё раз увижу тебя не на сцене, а где-нибудь ещё, то выкину в два счёта. Это тоже понятно, надеюсь? Снова кивни. Умница. Ты понятливая, оказывается. А теперь дуй отсюда, пока на пальцах объяснять не начал.

— Но…

Неужели не дошло?

— Блядь, у тебя мозги есть вообще? — я не кричу, но почти готов выйти из себя, и мне это не нравится. — Уши заложило, ноги отказали? Я никогда пальцем не тронул женщину, но если ты не свалишь сейчас отсюда, я спущу тебя с лестницы вниз головой.

Она всхлипывает, но не уходит, а я опрокидываю в себя половину содержимого стакана и снова закуриваю.

— Накажите меня, оштрафуйте, но не гоните…

Блядь! Этот цирк уже здорово меня утомил.

Вдруг дверь распахивается, и на пороге появляется сначала Роджер, а следом и Стелла. У нашей главной плясуньи абсолютно бледное лицо, а в глазах ярость.

— Алёна! Скоро твой выход! — шипит подобно змее, а Роджер бросает на меня удивлённый взгляд.

— Да-да, — мямлит Алёна и идёт к двери. Но уже у входа поворачивается ко мне и говорит: — Подумайте, пожалуйста.

— Стелла, — говорю, когда Алёна выходит из комнаты. — Эта дура тут последнюю смену работает. Поняла?

Стелла лишь кивает, мрачная и хмурая, и закрывает за собой дверь.

— Что это вообще было? — интересуется Роджер, когда нас наконец-то оставляют в покое.

— Хрень это моржовая, не обращай внимания, — отмахиваюсь, потому что совсем не хочу пока осуждать сцену, которая произошла несколько минут назад. Для начала мне нужно собраться с мыслями, а потом уже озвучивать их.

Пока Роджер ходит по кабинету, подходит к бару, неплохо ориентируясь на местности, ибо был здесь сотни раз, размышляю о том, что сказала эта дура. Любит она меня, значит. Конечно-конечно, нашла идиота. Я давно уже не верю в любовь с первого взгляда, когда между людьми нет ничего общего — ни прошлого, ни воспоминаний, ни хотя бы обоюдного сексуального влечения. Оставлю эти басни трепетным юношам, мне лапшу вешать на уши не нужно. Тогда, что это было?

Чёрт, мне кругом мерещатся агенты Спартака, но я довольно неплохо изучил этого говнюка, чтобы понимать: при всей своей дерьмовости он умеет нести ответственность за поступки сам, не перекладывая на бабу. Я бы ещё мог поверить, что он решит внедрить кого-то в мой клуб в качестве неофита, или в охрану “Магнолии”, но такими методами действовать не станет. Вон, даже к Марго сам пошёл, не послал своих прихвостней.