Легенда о невесте людоеда
Шрифт:
К озлобленной и побитой девушке в голову лезли самые ужасные мысли, которые только могло породить ее отравленное гневом сознание. Она сидела среди вони сарая опять и опять вспоминая то, как к ней отнеслись люди, а в особенности родственники.
И вдруг на пороге хлева появилось несколько женских силуэтов. В пришедшей полной молодой девушке Терисия едва узнала свою старшую сестру Адотию. Лет пять назад она вышла замуж и живет вместе с мужем недалеко от родительского дома. Сестра шла к ней в сопровождении других жителей деревни, каждый из которых нес в руках по иконе. Они стали на безопасное расстояние от
— Твои собратья украли мою дочь, — громко говорила сестра со скорбным выражением, — скажи, где она, во имя Господа нашего приказываю!
— Приказываю тебе, демон, признайся, где наши дети! — вперед родственницы пленницы выбежала ее спутница, выставляя перед собой крепко зажатую в руках копию Святого писания.
Тери оторопела от всего этого. Некоторое время она не знала, что сказать.
— Я не знаю, — наконец выдавила из себя девушка. Свою племянницу, похищенного ребенка сестры, она видела несколько раз — Адотия прятала дочь от всех, чтобы никто не сглазил. Тери была все еще зла за жестокость к себе, но ребенка стало жаль. Однако жалость не помогла вспомнить место, где она нашла троллью обитель. — Замок троллей где-то в лесу, я не помню где.
— О, не ври нам, чудовище! — продолжала упорствовать женщина с книгой. — Ты знаешь, где они, и скажешь! Во имя Ангела Господня и святой девы Таины!
В повисшей тишине от нее напряженно ждали ответа, но некстати рядом громко заржала лошадь — та самая, мощного телосложения, на которой девушка приехала домой. С уст Тери вырвался смешок.
— Вы думаете, ваши иконки, книжки подействуют на меня? — риторически спросила девушка. — Я не демон, идиотки вы пустоголовые!
Все присутствующие возмущенно заулюлюкали дерзким словам пленницы. Женщин, вышедших вперед с иконами и Святыми писаниями, поглотила и оттеснила назад толпа мужчин, выступивших вперед и готовых к нападению на беззащитную пленницу. Кто-то из этой разъяренной группы еще раз спросил девушку:
— Отвечай, где наши дети, тварь! Пять детей похитили твои ироды, пять! Говори, или мы убьем тебя той смертью, какой ты заслуживаешь.
— Забросаете до смерти иконами? Или книгами? — насмешливо произнесла девушка. Говоривший мужчина залепил звонкую пощечину, Тери отлетела на пол. Подниматься и отвечать на вопросы, на которые у девушки не было ответов, она не хотела и не могла. Терисия просто смотрела в пол хлева до тех пор, пока все не покинули помещение, не оставили ее один на один с мыслями, холодом и болью.
Девушку ждала долгая бессонная ночь, первая, когда она отказалась молиться. Ангел Господень всегда был для Тери частью ее родного дома, семьи, но семья ее предала и возненавидела. Грош цена тому верующему, который судит не по сути, а по внешности. Без молитвы Терисия ощутила себя полностью одинокой. В тяжелые времена только вера спасала, а теперь надежды нет. До рассвета в воспоминаниях всплывали сцены из детства, фразы отца, стряпня матери, игры с сестрами, и каждый такой кадр из прошлого иглой вгонялся в сердце, вынуждал слезы течь из глаз без остановки.
С рассветом в хлев заявилась дюжина крепких мужчин. Они отстегнули замок
С закрытыми глазами девушка слушала приговор от священника. Она понимала, что все его слова ложь, а сам он дармоед, которой живет за счет чужой глупости. Девушка вдруг полностью осознала среди насколько тупых, ограниченных людей она жила столько лет, они дурачат сами себя и страдают от этого еще больше. Хворост под ее ногами запылал пламенем, промерзшие за ночь стопы наконец стали согреваться, а Тери заулыбалась — она поняла, что сжигают они ее только из-за тупости своей и страха перед теми, кого не могут победить; их жестокость — символ их беспомощности. Это не спасет их — они поселились у подножия леса троллей, чего они еще ждали? Что те не будут воровать их детей, убивать их, не будут жрать их заживо, а принесут гостинцы?
— Чертовы идиоты! — кричала Тери сквозь собственный смех, а пламя от отсыревшего хвороста поднималось все выше и уже касалось ее плаща. — Вы всё равно умрёте! Ничего вас, дураков, уже не спасёт!
Зеваки перестали кричать оскорбления и теперь смотрели на нее с широко распахнутыми глазами, полными ужаса. Слова троллихи воспринимали как проклятие, которому суждено сбыться.
В толпе не сразу услышали топот копыт, за что первыми поплатились стоящие с краю толпы — их головы и разрубленные части тела полетели в разные стороны. Всадник в черном одеянии буквально прорезал себе путь к той, кого сжигали на костре. Те, кого не успел задеть огромный разящий меч, с криками разбежались в разные стороны, позабыв о зрелищной казни.
Огонь жег Терисии ноги, оставлял болезные ожоги. Она не сдерживала крик боли, а сквозь столб дыма, даже если бы захотела, не могла увидеть ничего, что происходило с жителями села. Однако внезапно веревки, державшие ее у столба, ослабели, а сама она упала в чьи-то руки, которые и вынесли ее из огромного костра. Обожженные ноги пульсировали огромной раной, в глазах темнело. Перед тем, как потерять сознание, Тери успела увидеть своего спасителя — незнакомый бородатый мужчина нес её на руках куда-то.
18
Запах крепкого кофе и жареных сосисок разбудил Тери, заставил поморщиться — уж больно резким и сильным был. Девушка повернула голову вправо и уткнулась носом в поднос, едва не опрокинув его на себя. На прикроватном столике стояла еда, а сама Терисия лежала на большом ложе под серо-желтым льняным балдахином в скромно обставленной комнате. На каменных небеленых стенах и деревянном полу с медвежьей шкурой скакали отблески от небольшого камина с решеткой. Единственное окно в комнате — напротив постели, но зашторено такой же серо-желтой тканью, как и на балдахине. Терисия не помнила, как здесь оказалась, но не успела забыть собственное спасение из огня незнакомцем – еще чуть-чуть и ее ноги, по ощущениям, превратились бы в угольки.