Легенда о трех мартышках
Шрифт:
– Гарик! Ты не ранен!
– кинулась к нему.
Впрочем, Фася тут же остановилась.
– Меня зовут Юрий, - сказал парень.
– Я знаю, кто ты, - еле слышно ответила биологическая мать.
У Игоря оказался сломан нос, поврежден подбородок и скула. Парню сделали несколько операций, Афанасия подняла на ноги всю Москву, нашла лучших челюстно-лицевых хирургов, и лицо Гарика обрело нормальный вид. Если не знать, что у юноши была травма, ни за что не догадаешься о ювелирной работе медиков. Вот только Игорь начисто потерял сходство с Юрой, он переживал из-за этого, шарахался от зеркала, говорил, что в стекле отражается чужой человек.
– Сыночек!
– испугалась мать.
– Ты что задумал?
– Хочу побриться, - спокойно ответил Игорь, но Фася перепугалась и в тот же день уничтожила в доме все альбомы с фотографиями.
Она велела сыну поменять паспорт, потому что там было фото прежнего Игоря.
Анна остановилась, поправила темные очки и сказала:
– Порой мне кажется, что Господь хороший игрок. Он продумывает партию на десять ходов вперед. Иногда не очень значимое событие превращается в ключевое. Афанасия Константиновна, испугавшись за душевное здоровье Игорька, истребила снимки. Ну что рокового в таком поведении? Многие люди после развода сжигают семейные альбомы или уничтожают фото друзей, ставших врагами. Но теперь мне ясно: тот поступок моей свекрови спас тебе, Даша, жизнь.
– Не понимаю, - растерялась я.
– Фася отправила фото Игоря на помойку, и поэтому я не умерла?
Анна кивнула.
– Я не совсем точно выразилась. Ты бы родилась на свет, но спустя короткое время очутилась бы в детдоме, а не на руках у ответственной бабушки. Ты же знаешь, как государство заботится о круглых сиротах, да еще если учесть, что младенец поступил в приют из следственного изолятора!
– Под арестом были вы!
– уточнила я.
– Но вы же в начале разговора открестились от нашего родства. И каким образом младенец оказался за решеткой? Что-то не сходится!
– Слушай дальше, - вздохнула Анна, - хотя, поверь, очень трудно кратко изложить те события.
Афанасия Константиновна попыталась пресечь дружбу Игоря и Юрия. Старший брат к тому времени женился на Светлане, дочери известного математика, академика Якова Барабаса.
В доме у Якова царили вольнодумные нравы, на кухне собирались инакомыслящие ученые, откровенно осуждавшие советскую власть и считавшие КГБ машиной для убийств. Подобные разговоры частенько велись тогда в среде научной и творческой интеллигенции, но дальше болтовни дело не шло. Посетовав на цензуру и посотрясав воздух, поэты и писатели разбредались по своим кабинетам и строчили произведения с бодрыми названиями типа «Железный поток», а ученые торопились в лаборатории, где трудились на оборону столь ненавистного им политического строя. Все хотели кушать, иметь квартиры-дачи, спокойно растить детей, а совесть успокаивали беседами. К сожалению, интеллигент - это человек, который частенько, только обсудив план действий, считает, что он уже претворил его в жизнь, и успокаивается до следующего разговора. Социалистическим строем были недовольны многие, но на Красную площадь, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию, в 1968 году XX века вышло меньше десяти человек, единицы рисковали открыто бунтовать. Все знали, что ждет диссидентов: в лучшем случае их отправят в лагерь по уголовной статье, в худшем упекут в психушку, откуда выйти здоровым невозможно.
Света с раннего детства слушала разговоры отца
Юра попал под влияние жены и привлек к работе Игоря, тот сначала скрывал свое «хобби» от Ани, но после ее неудачной поездки в Чехословакию открылся супруге. Королькова перепугалась, в отличие от Гарика, который был в душе семилетним ребенком, Анечка понимала: нельзя сражаться с государственной машиной. Но всеми делами в «ячейке» заправляла Светлана, а она имела жесткий характер лидера и четкий план действий. Для начала она заставила членов малочисленной организации принести клятву верности, а потом сообщила, что нужно готовить теракт. Светлана решила напасть не больше не меньше как на машину председателя КГБ.
– Обезглавим комитет убийства, - пламенно вещала Барабас, - и о нас заговорят во всем мире. Революции вспыхивали и по меньшим поводам! Первая мировая война началась после того, как Гаврило Принцип убил в Сараево престолонаследника Франца Фердинанда.
– Я не хочу войны, - в ужасе пискнула Аня.
– Народ, стонущий под пятой коммунистов, начнет революцию, - безапелляционно заявила Света, - я в этом совершенно уверена! Наши имена войдут в историю! Мы освободим Россию, сделаем ее великой!
Игорь и Юра с восторгом кивали в такт словам экзальтированной девицы, а Анечка тряслась от ужаса, проклиная тот день и час, когда братья встретились.
– Нам нужны деньги!
– заявила Света.
– Их понадобится много на подкуп людей, на создание бомбы…
– Где их взять?
– пригорюнился Юра.
Но у Светы были готовы ответы на все вопросы.
– Аня с Гариком работают в музее, пусть пошарят в запасниках, вынесут тайком экспонаты.
– Ой, нет, - замахала руками Королькова, - я не хочу воровать!
– Мы беремся, - живо перебил жену Игорь.
– Нас поймают, - Аня попыталась образумить супруга, но Гарик жаждал поиграть в приключения, он не понимал, в какую авантюру лезет и что в случае провала грозит не только ему с Анечкой, но и отцу с матерью.
Аня без памяти обожала мужа, поэтому согласилась выполнять план Светы. Ворам везло, они вытащили из хранилища большое количество ценных вещей, передали Юре, он спрятал их в укромном месте. Несколько раритетов Аня сумела продать, и группа обзавелась деньгами.
В самый разгар подпольной деятельности Аня поняла, что беременна, и категорично заявила Свете:
– Все! Я выхожу из игры.
– От обязательств освобождает только смерть! Помнишь нашу клятву?
– спросила фанатичка.
– Я беременна, - объявила Королькова, - и не хочу рисковать судьбой своего ребенка!
– Я тоже скоро буду с пузом, - заявила Барабас, - но это не повод для отказа от высшей цели! Мы так долго готовились! Искали деньги! Выучили особый язык!
Анна закашлялась.
– Особый язык?
– спросила я.
– Это что такое?
Королькова сложила руки на столе.
– Светлана повторяла, что любой подпольщик должен готовиться к аресту. Она придумала систему жестов, нечто похожее на азбуку глухонемых, говорила нам: «Если нам устроят очную ставку, мы сумеем договориться, а следователи ничего не поймут!» Я, кстати, до сих пор помню, что почесывание уха означает «Я вру, подхватывай ложь», а палец, приложенный к правому виску: «Молчи, не говори ни слова, даже если тебя обещают убить».