Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
– Это вряд ли. Я пытался, конечно. Но, наверно, предел нашего мира дальше, чем я способен зайти. Ученые люди и вовсе утверждают, что мир круглый, подобно большому шару, висящему в пустоте. А значит, сколько ни иди, вернешься однажды в место, из которого начинал. Но прошел я немало. Я видел горы, и моря, и пустыни. Арэйну, и Райгаду, и Та-Кем, и все Срединные Земли, конечно. Когда я служил в Либурне тамошнему королю, то повстречал Сновида. Как земляки, мы быстро сошлись. Сколотили свой собственный отряд, собрали отчаянных ребят со всего света, и колесили потом с места на место. Почему я пошел за Хендриком? Его все оставили. Даже половина его собственных вассалов не пришла на его призыв.
– Наше дело и впрямь безнадежное, - сказал Дэрри.
– Мы умрем ни за что. Как Гэрис.
– Тогда почему ты здесь, Гледерик Кардан? Гленан сражается за свое родное королевство и отступить просто не может. Ему некуда отступать. Но твоя-то родина не здесь. Где именно - тебе самому решать, но не в Эринланде уж точно. И рыцарство ты свое уже получил. Почему ты в таком случае не уйдешь?
Дэрри немного подумал.
– Я не знаю. Вроде и надо сбежать по-тихому, оставив вам амулет и записку, чтоб вы отнесли его лорду Эдварду. Свою роль я все равно уже выполнил. Но уйти все равно не получается. Может, мне хочется немножко побыть героем. Эдаким смельчаком, не побоявшимся выступить против смертельной опасности. Глупо ведь, правда? Ужасно глупо. Но я бы хотел, чтоб меня запомнили потом как героя.
– Может, и запомнят, - сказал Остромир.
– Только вот и злодеем тебя тоже могут запомнить, когда-нибудь потом. Всегда будь к этому готов. Все мы порой в чьих-то глазах злодеи и в чьих-то герои. Иначе не получается, Гледерик. Мы держим в руках меч, защищая то, что нам дорого - будь то наши идеалы или наши близкие. Но острие этого меча все равно направлено в чужое сердце.
– А почему вы не остепенились?
– спросил Дэрри неожиданно.
– Почему не поступили, как ваш друг Сновид. Он же ушел на покой. И недурно ему живется вроде. Разводили бы вы тоже лошадей, или пчел. Или книги читали. Я уверен, на безбедную жизнь у вас отложено.
– Сложно сказать. Я и сам порой думаю - и правда, а может купить себе усадьбу в предместьях столицы, с садом и виноградником. Жениться на какой-нибудь очаровательной юной девушке, чтоб смеялась звонко. Завести с ней детей. Но я словно бы не готов. Каждый раз откладываю это на следующий год, а на следующий год откладываю опять. Таким, как мы, сложно отойти от дел. Мы гончие псы войны. Наверно, нам мешает отдохнуть наш беспокойный век, чтоб ему пусто было.
– Чтоб ему пусто было, - поддержал Гледерик.
– Знаете-ка что. Давайте все же побудем в этот раз героями. Лично я вполне готов малость погеройствовать.
– Ну, тогда вперед.
– Остромир вгляделся в темный горизонт.
– На западе как раз собирается буря. Думаю, это по нашу честь.
В ту ночь и впрямь разразилась буря - принесенный с севера отголосок лютых штормов, бушевавших на Ветреном море. То была последняя буря уходящей осени. Исполинские молнии рвали небеса, ветер гнул ветви деревьев. Даже в своем подземном убежище, спрятанном под высоким холмом - совсем как те, в которых некогда обитали сиды - Кэран Кэйвен отчетливо ощущала всю ярость пришедшей в неистовство стихии. Казалось, древние стены дрожат. Казалось,
Который уже день тревога снедала ее сердце, и Кэран все никак не могла найти себе покоя.
Очень сложно быть чародеем в мире, давным-давно отказавшемся от магии. Отточенный сотней поколений предков дар составляет твою суть, определяет природу любого твоего поступка. Он же и обрекает тебя на вечное одиночество. Других, подобных тебе, почти не осталось - а те, кто все же остался, кто уцелел в лихолетье последних веков, владеют лишь жалкими крохами того, на что способна ты. Для тебя они всего лишь растерявшие последние остатки знания дикари.
Тебе приходится быть загадочной. Каждым жестом, взглядом, словом демонстрировать свое могущество. Заставлять верить других, что это могущество не имеет границ. Ты настойчиво стремишься казаться чем-то гораздо большим, чем просто смертный человек, сделанный из плоти и крови. Когда ты одна в целом мире, это - единственный шанс уцелеть. Иначе мир навалится на тебя и уничтожит.
И все же ей было страшно.
Кэран выросла здесь, в подземной обители своих предков. С малых лет проходила обучение чародейскому искусству. Мать, суровая и строгая, с безжалостной настойчивостью старалась преподать ей науку предков. Детство Кэран было посвящено изучению старинных книг и постижению теоретических основ того, как устроен этот мир. Отрочество - попыткам этот мир обуздать.
Она училась призывать ветер и заклинать огонь. Слышать голоса духов, гремящие в ночи. Разговаривать с тенями и преломлять течение света. Подчинять души, изменять плоть. "Ты больше, чем человек", - говорила ей мать. "Ты сила, нашедшая себе физическое воплощение в мире людей. Не будь человеком. Будь силой". Кэран старалась.
Она понимала, что должна стараться и должна преуспеть. Она хорошо знала историю своего рода. В их убежище хранились подробные хроники того, чем завершилась древняя война чародеев. Враг, желавший подчинить себе мир, был разгромлен, но и силы победителей оказались истощены. Маги из родов Айтвернов и Фэринтайнов заявили, что не желают больше распоряжаться могуществом, едва не поставившим мир на грань уничтожения, и отреклись от своих знаний. Кэйвены предпочли остаться собой и уйти в добровольное изгнание. Это было единственным разумным решением в дни, когда люди ненавидели чародеев, считая их виновными во всех ужасах и разорении минувшей войны.
Прошло семь столетий. Все эти семь столетий тайные знания передавались в роду Повелительниц чар, от матери к дочери, как передавалось и старое фамильное имя - имя леди Кэйвен. С самого детства Кэран выслушивала, что и ее собственная задача состоит единственно в том, чтобы любыми уловками и хитростями найти во внешнем мире мужчину, подходящего, чтоб родить от него ребенка, а потом передать этому ребенку все, чему научили ее саму. В ожидании дней, когда, возможно, мир снова изменится и колдовской наукой станет возможно заниматься открыто.
Кэран не желала просто ждать непонятно чего, медленно угасая в темноте.
Это вообще очень сложно - сидеть сложа руки, когда тебе едва исполнилось двадцать лет.
И еще сложнее, в любом возрасте - понимать, что вся твоя жизнь пройдет в глуши и безвестности, среди темноты и теней, скрывая от людей свои лицо и свое имя, бесконечно оттачивая мастерство, которое никогда не будет применено ради реального дела.
От такого понимания - лишь шаг до отчаяния. Глухого, тягостного, истязающего душу, способного проморозить сердце. Кэран смотрела на холодные залы дома своих предков, величественные и пустые, и понимала, что в этой пустоте пройдет вся ее жизнь. Схоронив мать в фамильной усыпальнице предков, девушка разрыдалась.