Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
– Ну, пусть приходит, если такой смелый. Стены мои крепки, как вы видите. Мы встанем на эти стены, и пусть ломают о них свои клыки.
– Скорее уж вы умрете в кольце этих стен, когда враг возьмет их приступом. Да простится мне моя дерзость, милорд. Но я был на Броквольском поле, и знаю, с чем мы имеем дело. Больше двадцати тысяч воинов привел Рэдгар с собой, и кто знает, сколько еще солдат может выставить Гарланд вторым эшелоном, если Рэдгар того захочет. Укрепления Таэрверна куда выше ваших - однако если падут они, то падут и эти. Сейчас не те времена, когда можно выстоять по одиночке, лорд Эйран. Одно из самых могущественных королевств Срединных Земель обрушилось на нас. Да, король Хендрик был не прав, начиная эту войну, будучи не готов к ней.
Лорд Эйран помолчал. Пожевал губу. Посмотрел куда-то вдаль, подслеповато щурясь и будто что-то прикидывая в уме. А потом неожиданно лихим, совершенно не старческим жестом поднял левой рукой свой тяжеленный меч, закидывая его на плечо. Шагнул к Гленану и протянул ему руку:
– Это ты меня прости, сын моего друга, - сказал герцог Дэйрин, и в глазах его неожиданно проступили слезы.
– Прости мне мое малодушие, если сможешь. Я просто старый трусливый дурак, желавший отсидеться в тростниковой хижине от грядущей на злых ветрах бури. Я буду вместе с вами, конечно. Под моим началом четыре тысячи воинов моего гарнизона, и еще две тысячи - тех добрых людей, что добровольно пришли к моему замку и готовы сражаться по моему приказу, куда бы я их не направил.
– Если все так, мы легко сравняем свои силы с вражескими, - кивнул Гленан.
– Спасибо вам огромное, герцог, я в вас верил. Отец говорил, вы человек упрямый, но всегда в конечном счете поступаете верно. Следует, однако, спешить. Земля уже горит у защитников Таэрверна под ногами.
– Не беспокойтесь, - сказал лорд Эйран.
– Выступать мы готовы хоть прямо сейчас. Так что скоро земля загорится под нашим врагом.
Этим вечером войско короля Клиффа Рэдгара вновь сделало попытку штурма - на сей раз прямо возле главных, западных ворот Таэрверна. Осаждающие стреляли из требушетов, закидывая камнями привратные укрепления - дробя венцы стен, калеча и убивая собравшихся за ними солдат. Эдвард приказал лучникам обрушить на вражеские машины подожженные стрелы - и через какое-то время атака прекратилась, когда несколько осадных орудий воспламенело и вспыхнуло. Гарландцы тут же принялись тушить их.
Затем снова пришла очередь осадных башен. Тяжелые и неповоротливые, они двигались к стенам Таэрверна, подобно исполинским черепахам, и воины, что стояли на их ярусах, прикрывались высокими щитами от проводимого эринландцами непрекращающегося обстрела. Лицо Кэмерон закаменело. Рывком королева опустила забрало, выпрямилась, опираясь на меч. Эдвард встал возле нее, и прочие верные престолу солдаты собрались подле них. "Она храбра, - подумал наследник Холмов.
– Вот что такое настоящая храбрость - не начать войну, а иметь твердость ее продолжать".
Когда черной саранчей, ледяным половодьем осененные знаменем Гончих Псов солдаты рванулись на стены, Эдвард и Кэмерон сделали шаг им навстречу. Свистнула, опускаясь сталь, гремя о щиты, скрежеща о доспехи. Герцог Фэринтайн принял чужой удар на собственный круглый щит, а затем внезапно отбросил его прямо вперед, во враждебную толпу - и, схватив полуторный клинок обеими ладонями за рукоять, ворвался в неприятельские ряды, стремясь поразить, сбросить со стен всякого гарландского солдата, что взобрался на них. Ярость боя захлестнула его, и больше не отпускала до самого того мгновения, когда схватка наконец прекратилась.
–
– Дрался, как настоящий берсерк. Таким я тебя не видела прежде. Таким бывал мой муж, твой брат - вот только не ты.
– Кровь не вода, что бесследно впитывается в землю, - усмехнулся Эдвард, принимая флягу.
– Кровь - наследие, от которого не скрыться и которое не избыть. Иногда наша кровь не дает нам спрятаться от собственной природы, как бы не норовили мы это сделать.
Герцог неожиданно осекся - и посмотрел на меч, что держал до сих пор в руке, не спрятав в ножны. Старый, верный клинок, что хранился в фамильном замке и был взят Фэринтайном из тамошней оружейни этим летом, после известия о гибели брата. Руны украшали его лезвие. Гилмор чурался этот меча, как чурался долгое время всего противоественного наследия, оставленного прежними Владыками Холмов. Был он выкован еще три тысячи лет назад - прежде Великой Тьмы, мастерами прежних дней по иным лекалам, из сплавов, разящих более погибельно, чем простое холодное железо. Немалой силой обладал тот, кто сражался этим мечом.
"Только подлинная сила заключена все же не в мечах, - подумал внезапно Эдвард.
– Не в артефактах, амулетах и кольцах, даже не в старых механизмах Вращающегося Замка, покрытых паутиной эпох. Те, кто создали их, были такими же, как и мы сами - простыми людьми и нелюдьми, полными заблуждений и надежд. Они искали, ошибались, и искали снова - и оставили по себе наследие, что до сих пор живо. Подлинная сила - в нас, мы и есть сила, которую так долго искали".
– Ваше величество, - сказал он королеве, - разрешите мне на сегодня покинуть вас. У меня есть дело в цитадели, и я должен его решить. Я улажу его за несколько часов - и к утру вернусь, я надеюсь. Возглавьте, пожалуйста, командование - у вас и так это получается лучше, чем у меня.
Кэмерон посмотрела на него с сочувствием:
– Иди отдохни. Я все понимаю.
– Дело не в отдыхе, - сказал Эдвард.
– Просто нашлась задача, что наконец мне по плечу. Я выполню ее - и тогда наконец перестану быть ненужным младшим сыном, потерявшим семью.
Брать с собой сопровождающих герцог не стал. Промчался на коне через весь город, вошел в скованный тревогой замок, мимоходом отвечая на обращенные к себе приветствия стражников, почти не слыша вопросов придворных и слуг. Длинной винтовой лестницей поднялся на вершину высочайшей из башен Каэр Сиди, остановился посреди венчающей ее прямоугольной площадки, продуваемой семью ветрами. Эдвард поглядел в темнеющие небеса, где уже зажглись редкие, колючие звезды предзимья - будто глаза равнодушных духов.
После короткого колебания Фэринтайн обнажил меч, направив его острием в небо - а затем все же опустил и обратно спрятал. "Не артефакты. Не амулеты. Не машины. Я сам. Если та сила, которой добивались столь многие прежде, все-таки существует, если она не сгинула в бездне прошедших времен, если могущество, применяя которое, повелители сидов уберегли Землю от обрушенной Древними тьмы, все еще живо - пусть оно даст мне ответ. Его ищет Кэран, его жаждал Гилмор, а теперь к нему обращаюсь я. Если ты слышишь меня - отвечай".
Эдвард стоял и ждал. Он вглядывался в затянутый мглой горизонт, смотрел на звезды, слушал ветра. Говорят, небеса и земля, весь мир обращается вокруг Вращающегося Замка - и сейчас последнему из Фэринтайнов казалось, будто он в самом деле слышит тяжелый, неповоротливый скрежет, как если поворачивается исполинское мельничное колесо.
"Мир - колесо. Время - одряхлевший змей. Тысячи лет мы, безумные, бродим по этой земле, возводя из пепла и вновь обращая в него империи, постигаем тайны природы, чтоб затем их забыть, создаем и тут же рушим нечто великое - а мир все также молод и глуп, как и в первые дни творения. Это все проклятая, смутная осень. Пусть придет зима. Пусть грянет метель, а потом будет Йоль, и еловые ветки, и горячий очаг, и сытный ужин для всех уцелевших. И хватит, наконец, убийств. Я устал от этой войны".