Легенда Татр
Шрифт:
Потом пришли еще двое. Были это Гадея, Матея и Моцарный, неразлучные товарищи Яносика.
Они стояли молча, ожидая, что он скажет.
– Ребята, – сказал Яносик, – когда-то я уж вам говорил, что мы на войну пойдем.
– Ну, говорил, – отозвался Гадея.
– Помним! – подтвердили другие.
– Так вот… Страшные беды свалились на гуралей. Люди мерли с голоду зимой, гибли от наводнения весной, мрут и теперь, осенью, и так, видно, будет и дальше. Обойдите, ребята, всех, кто хочет со
– И куда пойдем? – спросил Моцарный.
– За хлебом, мясом, вином и золотом.
– В Польшу?
– За хлебом, мясом, вином и золотом, – повторил Яносик.
Гадея и Матея мигнули Моцарному: значит, гетман не хочет больше ничего говорить. И ушли.
Яносик же подозвал своего работника, Мацюся, и сказал ему:
– Играй!
А сам сел перед избой на скамью, вытянув вперед ноги, засунув руки в карманы.
Мацек вернулся из избы со скрипкой и заиграл. Иногда Яносик тихонько насвистывал или запевал:
Эх, Яносик польский, ничего не бойся:
Ни тюрьмы оравской, ни петли тугой,
Ни мадьярских ружей, ни панов богатых,
Эх, Яносик польский, ветер удалой!
Наступала ночь, и заблестели звезды на темном небе. Легкий ночной ветерок веял от Красных вершин.
– Знаешь, старая, – сказал Кшись, поймав на шее блоху, своей жене Бырке, которая хлопотала по хозяйству, – был Войтек Матея у Галайды, звал его к Яносику – на войну идти, за хлебом, мясом, вином и золотом.
– Эх, – вздохнула тяжело Бырка, – оно бы не худо, не худо! Голод…
– Что и говорить! – согласился Кшись.
– Петриков Франек одурел от голоду: по лесу бегает голый и кричит. И Агнешка Капустяжева тоже.
– И еще больше таких будет, – сказал Кшись, катая блоху между пальцами.
Вдруг шумно вбежала ближайшая их соседка, Когутова, и закричала:
– Господи Иисусе! Знаете, что случилось? Железного Топора сын детей своих зарубил! Идите, говорит, землю божию грызть, коли бог хлеба не дал!
Бырка была ошеломлена этим известием, а Кшись бросил раздавленную блоху на пол и пробормотал:
– Пошла ты, проклятая! – Потом громко и взволнованно спросил: – Топора Железного сын? Ясек?
– Ну да, Ясек, – ответила Когутова. – А слышали, Яносик Нендза на какую-то войну зовет: за хлебом, за мясом, за вином, за золотом?
– Так и вы слышали? Мне только сейчас мой хозяин сказывал, – отвечала Бырка.
– Мой идет, – сказала Когутова.
– Идет?
– Пойду и я, – объявил Кшись. – Мне при Яносике, когда в Польше воевали, хорошо было. Дрался-то я мало, все только играл да пиво пил. Пойду.
– Шимек! Опомнись, ты старик! –
– А ты молодая? – насмешливо спросил Кшись. – Песню знаешь?
Не гляди, что голова седая,–
У старого бука корень тверд бывает.
– Он у меня такой, – печально сказала Бырка соседке. – Хоть сто бед свалится на людей, а он все смеяться будет!
– За то его люди и любят, – ответила Когутова, дружелюбно глядя на Кшися.
А Кшись, увидев в окно великана Галайду, крикнул:
– Галайда! Идешь на войну? С Яносиком?
– Иду! И Франек Мардула тоже!
– Погодите! И я с вами! Сейчас соберусь!
Мигом собрался Кшись. Хлебнул ложки две холодной похлебки, потому что больше ничего в доме не было, взял под мышку скрипку, в руки – чупагу, чмокнул в обе щеки Бырку, которая его обхватила за шею, и, простясь с Когутовой, вышел из хаты. Под оконцем остановился и, сунув в него голову, пропел:
Ты, старуха, не задумай помирать!
Кто же будет мне портки тогда стирать?..
– Баловник! – воскликнула Когутова и рассмеялась, а за ней и Бырка, утиравшая слезы.
Кшись весело пел уже другое:
Девушка, девушка, чего же ты хочешь?
Что посеяла, то и пожнешь,–
и, маленький, кривоногий, поспешно заковылял к ожидавшему его в полном вооружении великану Галайде. В руках у Галайды была чупага, обухом которой можно было раскалывать огромные камни, чупага, доходившая Кшисю чуть не до плеча и такая тяжелая, что другому больше часа ее не протаскать; кроме того, за поясом был у негр длинный нож и праща, из которой Галайда метал камни величиною с детскую голову.
Мардула встретил их разряженный, как на свадьбу. На нем была шляпа с тетеревиными перьями, новая сермяга и штаны, расшитые красным.
На одном плече у него висело ружье, а на другом – лук, за поясом торчали пистолеты и ножи, а в руке держал он чупагу с бренчавшими на ней кольцами.
– Эге, вон ты какой страшный! – сказал Кшись.
– А я бы тебя все равно не испугался, – медленно сказал Галайда, глядя на Мардулу.
– Не испугался бы? А я, думаешь, тебя испугался бы? – крикнул Мардула.
– Хе-хе-хе! – низким басом засмеялся Галайда.
– Когда будет время, давай поборемся, – предложил Мардула.
– Ну, идти так идти, – отвечал Галайда, и они тронулись в путь: впереди Мардула, за ним Кшись, а позади всех Галайда.
– Знаешь, Бартек, – обратился Мардула к Галайде, – страсть как я рад идти на эту войну. Что-нибудь да перепадет!
– Пожалуй, – согласился Галайда. – Заработаем.
А легкомысленный и веселый Кшись все пел: