Легенда. Герои Урании
Шрифт:
– У рыбаков и брать-то нечего, кроме рыбы, – резонно заметила Алиса.
– Ну да, это не важно.
Фантазия его кипела, душа его пела. С такой радостью в душе, вероятно, отправлялись в поход к загадочному Камелоту рыцари короля Артура, запланировав множество подвигов. Мысленно мальчик уже воображал, как несётся вперёд, навстречу ветру, солнцу, приключениям и, возможно, виселице – ведь пиратская удача, увы, непостоянна.
– Мам, вот есть приключения, есть злоключения. А бывают доброключения?
–
– Просто я хотел, чтобы ты обрадовалась. Там будет храниться запас сухарей «на чёрный день», чтобы мы не умерли с голоду.
– Спать на сухарях неудобно.
– Я потерплю.
– Лучше давай я дам тебе для этого коробку, она будет «понарошку» матросский сундучок.
– Коробка не похожа.
– Тогда давай смастерим сундучок вместе. Я оклею его материей, а ты раскрасишь.
– Ага. И я уложу туда свои сокровища, – он многозначительно побренчал видавшей виды жестянкой.
В ней сберегались всякие жизненно необходимые в хозяйстве вещи: набор пластмассовых динозавров, свисток, компас, старая армейская фляжка, коллекция «вкладышей» от жевачек, немного монеток, несколько стеклянных шариков, ключ, который не подходил ни к одному замку, и значок «Ну, погоди».
– А ты почитаешь мне что-нибудь «пиратское»?
Он сам уже хорошо читает, но только любит, когда в книге много картинок и крупные буквы.
– У меня много работы, Макс.
– У тебя всегда много работы.
– Ну хорошо, хорошо. Посиди полчаса спокойно, я должна закончить.
Алиса отработанным до автоматизма движением заправила в швейную машину новую нитку. Макс устроился на тахте, болтая ногами, и на лице его присутствовало выражение предвкушения.
Однако маме было не до того. Вж-жик! Вж-жик! Заготовки так и летали в её ловких руках. Стоп! Снизу «зажевалась» нитка. Придётся вытаскивать шпулю и…
– Ага! – вдруг громко сказал Макс.
– Что – ага?
Вставляем, поворот колеса, нитка подцеплена.
– Ничего.
Мальчик заболтал ногами усиленно – наверно, в соответствии с силой мысли.
Алиса бросила на него внимательный взгляд и снова принялась за работу. «Опять что-то придумал. Вот озорник! И как он в школе-то будет?» Правой рукой она откладывала в сторону готовое, а левой уже брала новую деталь, когда сыночек взвыл замогильно:
– Ага-ауа-а…
Девушка вздрогнула, лапка машинки упала и прищемила ей пальцы.
– Макс! Прекрати!
Тр-тр-тр, тр-тр-тр – стрекочет «подольский» аппарат.
– АГА!!!
Она даже подпрыгнула.
– Максим! Я тебя отшлёпаю!
Было видно, как он надулся. Уголки его рта опустились вниз, и ребёнок шумно засопел, однако Алиса расслышала,
– Ага…
Девушка бросила работать.
– В чём дело? Что ты всё «агакаешь»?
– Ни. Что.
– Возьми что-нибудь и почитай.
– Не хочу.
– Тогда порисуй.
– Не хочу.
– Тогда сходи в гости к какой-нибудь Львовне. К Калерии, например.
– Не пойду. Калерия – кавалерия!
– Да и ладно, только не мешай. Ещё раз крикнешь под руку, точно у меня получишь. И в угол поставлю.
Чадо закатило глаза и принялось теребить бахрому пледа, покрывавшего тахту.
– Оставь в покое плед. И, кстати, что это было за «ага» в разных видах?
– Просто я хотел проверить, поймёшь ты мои мысли, если я буду говорить «ага», но каждый раз по-другому.
– Ну ты и выдумщик! Конечно, не пойму.
– Жалко. Ага-га-га, га-га… Ты уже всё?
– Нет.
– Жалко. Ж-жалко.
– Сейчас. Сейчас, Максик. Вот только передохну немножко.
Устало опустив руки, она посмотрела на лаковый чёрный корпус с золотыми узорами, и ей вдруг показалось, что она приросла к нему, стала его частью – или швейная машинка стала её, Алисы, частью. Такой вот чудовищный симбиоз… Или что подольская стрекотунья сделалась её атрибутом – как Сударшана, вращающийся огненный диск, был атрибутом бога Вишну.
Она не могла ненавидеть машинку, ибо та давала средства к существованию (ей и ребёнку), но и любить была не в силах, потому что разве можно любить камнедробильный ворот, к которому прикован? Вот если крутить ворот просто так, иногда, для развлечения, тогда можно.
– Ты уже всё – или нет?
– Хорошо, сделаем перерыв.
(С детьми и животными нужно обращаться одинаково: если уж сказал что-то или пообещал, необходимо делать именно это, иначе они взгромоздятся тебе на голову и станут манипулировать тобой, сначала неосознанно, потом осознанно. Это инстинкт. Если человек делает шаг назад, то ребёнок (или животное) делает шаг вперёд, это закон природы. Поэтому коли уж отступаешь, то обязательно проговори, что случай это исключительный).
– Я только начну читать, а продолжим завтра, ладно?
– Ладно.
Сегодня сын необычайно покладист. Алиса встаёт из-за швейной тумбы, находит растрёпанную, зачитанную до дыр книжку – редкий случай у аккуратной Алисы.
– «Мы вышли в море при зловещих предзнаменованиях. Прежде всего, это было в пятницу, что, как всем известно, предвещает несчастье. Затем юнга Блейк, никогда не нюхавший солёного ветра, плюнул за борт, а ведь этого делать никак нельзя – Морской Царь оскорбится. Да ещё и старпом Гоукинс подстрелил дельфина, а это уж совсем никуда не годилось…»