Легенда. Герои Урании
Шрифт:
Это был не обычный разведывательный рейд, а настоящая карательная войсковая операция с проникновением на территорию врага, с разорением неприятельских поселений и уничтожением жителей. Набег предпринят был в отместку за подобные же прошлогодние вылазки Болотных, о них красноречиво свидетельствовала выжженная приграничная полоса.
Кампания вышла длительной и тяжёлой, обратно возвращалась горстка тех, кто уходил. Кристиан невольно поморщился, вспоминая затяжные битвы с зиранцами в их странных плавучих городах, воинов увязших и захлебнувшихся, потерянных и отставших… Засады, потаённые «секреты» на деревьях, тучи ос над раздутыми лошадиными трупами… Обычно полное окружение войска делает отступление… как
Он угробил почти всю пехоту и половину конницы. Обоз с ранеными тоже остался там, в болотах Зиры, где пузырятся и дрожат гиблые топи, где в трясине по грудь вязнут могучие равнинные тяжеловозы, где под душным пологом неподвижных лесов стелется ядовитый туман, и цветут белые лотосы – ненюфары…
И зачем только ему навязали эту сотню лучников, когда им не во что было даже упереть свои длинные луки? Когда почва прогибается и чавкает под ногами, когда нет сухого места, чтобы поставить ногу и нечем дышать? Лучники эффективны только если их тысяча, две тысячи, пять тысяч, да на открытом пространстве, да коли их разместить на холме. Вот тогда, когда в воздух взметнутся пятьдесят тысяч стрел в минуту, тогда и увидим, чья будет победа. А так его крохотное войско затерялось, растворилось в зелёном море. Люди пропадали на ночных бивуаках, люди пропадали днём, отойдя на десять шагов по нужде. Сверху, с деревьев на них бросались то ли животные, то ли растения, и воины исчезали. Ратники мёрли, как мухи, от неизвестных болезней и тряслись в лихорадке от болезней известных: малярии, дизентерии, зу-зу.
Если бы его послушали, то всё окончилось бы совсем по-другому, думал он. Ведь не хотел он связывать себя чёртовой пехотой, не хотел! Вести с почтовым грифоном могут лететь быстро – так быстро, как несётся грифон. Скорость же армии определяется скоростью самой медленной её единицы – скоростью последнего уставшего солдата, и они ползли как беременная гусеница по меткому выражению лейтенанта (тот был из худородных, среди высшей знати не вращался, поэтому речью отличался сочной и по-простому образной). Кристиан не знал, бывают ли гусеницы беременными, но с формулировкой был полностью согласен. Они ещё топтали траву своих окраин, а молва уже бежала впереди них. День за днём двигались походным строем, наскоро ели, быстро пили. Сотни стальных башмаков поднимали пыль до небес, лица чернели от усталости. Они измотались ещё на марше.
Ах, если бы вот на лошадках, на лошадках – да по сёлам, по деревенькам, что хищные зиранцы повыставили на чужой ангелинской земле! Пустили бы им «огненного змея», подпалили хвосты – и враз на пики повздевали бы, а остальных «в палаши» положили. И домой.
А тут… Сунулись вглубь, стволы принялись валить, гати мостить, да и полегли там все, даже могучие полевые луки не помогли. Вьючных лошадей совсем не осталось. Припасов тоже. А пехтура завязла. Застряла, потонула, не выбралась. Господь милостив, сами еле ноги унесли – лошадки спасли. Лошадки вынесли, родимые.
Он погладил шелковистый круп коня.
Всего-то и надо было проучить Болотных, отогнать за пограничные столбы обратно. Так нет же! Порешили седые генеральские головы устроить показательное выступление, но ведь нет ничего страшнее взбесившегося барана. Вот бараны и послали других баранов на убой. Ещё спорили, слюной брызгали, дескать, как воевать без пехоты? Кто проложит своими телами путь славной офицерской коннице? Кто настелет гати, вырубит деревья, кто на карачках поползёт вперёд с криком «За Ангелин!»? А теперь… Что люди-то скажут? Как в глаза всем смотреть? И тётя…
И ведь никто, никто не понял, что там не выручил бы даже огонь: что может загореться в этих проклятых, пропитанных
Кристиан задумался так глубоко, и мысли его были так горьки, что очнулся только тогда, когда Алиса спросила:
– На востоке эта Зира. А дальше?
– А дальше – больше, – буркнул он. И спохватился:
– Простите, леди, наверное, я не слишком вежлив. Там Ифрис.
Она сочувственно покивала.
– Судя по вашему тону, это тоже опасная страна, да?
Он не ответил.
«Вероятно, не стоит спрашивать, был ли поход победоносным. Комментарии, как говорится, излишни. Бедный мальчик!»
Он разжал губы лишь после того, как Алиса произнесла: «По-моему, подъезжаем, граф».
– Знаете, леди, я вам вот что скажу: денно и нощно благодарю я Господа Бога только за одно – что мы не граничим с Ифрисом.
Снежно-белый мрамор сиял на солнце из-за бесчисленных серебряных прожилок. Тройное кольцо зубчатых стен, каждое из которых было выше предыдущего, опоясывало замок; в глубоком рву мёртво стояла тёмная вода, которую шлюзы нагнетали из Нервы. Сейчас большой подвесной мост на толстых цепях, предназначенный для всадников и повозок, был опущен, а ворота, окаймлённые барбаканами, куда могли въехать верховые по четверо в ряд, распахнуты. Маленькая же дверца потерны оказалась заперта, а дополнительный мостик для пешеходов находился в поднятом состоянии.
Бальд просигналил в рожок, и дозорный на башне замахал флажками. Пронзительно запели трубы, приветствуя их небольшую армию, золотой грифон на знамени воспарил в небо, свидетельствуя, что хозяин вернулся домой.
По железному мосту процокали копыта, и отряд очутился в проходе под длинными сводами ворот. Алиса втянула голову в плечи, проезжая под решёткой самого устрашающего вида – так и чудилось, будто та готовится упасть и пронзить своими жуткими зубьями!
Скоро они очутились внутри первого кольца. Ворота во втором кольце стен сделаны были не против первых, а на значительном удалении вправо, а в третьем кольце – опять правее, так что потенциальный враг, вознамерившийся осадить замок, попал бы в сложное положение. Даже если нападающие прорвали бы первое кольцо, то они оказались бы в ловушке между двумя стенами, из которых вторая была гораздо выше первой. Добравшись по узкому проходу до следующих ворот, противник, даже сломав их, встретил бы новое кольцо, ещё выше, и опять вынужден был бы бежать вдоль обода стены дальше… И всё это под тучей смертоносных стрел, градом камней, сбрасываемых защитниками крепости, и под водопадами кипящей смолы и расплавленного масла! Да, замок выглядел почти неприступным. Почти – потому что порой находились армии, столь многочисленные, что могли позволить себе воздвигнуть горы из трупов собственных бойцов и пройти по ним, как по мостам, и никакие рвы и стены не были им помехой.
На всём пути их следования стражники салютовали молодому Герою и его боевым товарищам. Сэр Кристиан отвечал, слегка касаясь полей шляпы; Алиса встречала направленные на неё со всех сторон любопытные взгляды, но не нашлось человека, осмелившегося в открытую задавать вопросы. Она заметила также, что в войске защитников крепости царила жесточайшая дисциплина: никто не орал, не пел и не пил, не болтался без дела; ратники маршировали строем; кабассеты, щиты и кольчужные бармицы были начищены до нестерпимого блеска; оружие содержалось в идеальном порядке. Мимо провели коней. Их крутые бока лоснились, густые гривы и хвосты были аккуратно подстрижены.