Легенда

Халле Карина

— Просто дыши, — говорит Бром, прижимая меня крепче, когда я пытаюсь вывернуться и отодвинуться от вторжения.

— Вот и все, сладкая ведьмочка, — хрипит Крейн, целуя меня в затылок. — Не двигайся, чтобы мы смогли трахнуть тебя вдвоем. Обещаю, скоро боль пройдет.

«Откуда, черт возьми, ты знаешь?» — хочется наорать на него. «Это не тебя разрывают надвое!»

Но когда Крейн выходит и снова входит, когда я заставляю себя просто поддаться боли, вместо того чтобы бороться с ней, я отпускаю

все и просто падаю в их объятия.

И, как всегда, чувствую, что оживаю.

Бром и Крейн начинают двигаться в тандеме, и я ощущаю не только их члены внутри себя, но и то, как они скользят друг по другу, и теряюсь в их прерывистом дыхании, в биении их сердец, в нежных словах, которые они шепчут мне, и в грубостях, которые они шепчут друг другу. Я зажата между ними, как бабочка, взлетаю все выше и выше, мое тело оказывается на грани всего сущего.

Затем кончаю, снова кусая Брома за плечо, чтобы не закричать. Мое тело сотрясается в конвульсиях, а сердце, кажется, вот-вот выскочит наружу и разлетится по всему миру.

Мои мужчины. Мои мужья.

Они кончают вместе, Крейн кусает меня за шею, хрипло кряхтя. Бром яростно толкается в меня, его руки дрожат, он снова и снова говорит, что любит меня.

Их сперма вытекает из меня, а я просто висну на них как кукла.

— Господи, — стонет Крейн, выходя из меня, а затем опускает меня на кровать рядом с собой. Я отодвигаюсь от Брома, он присоединяется к нам с другой стороны, и мы втроем лежим на кровати, которая немного тесновата для трех человек.

В конце концов, когда сердцебиение приходит в норму, но это безмерно радостное чувство все еще остается, я переворачиваюсь на живот и смотрю на них. Они оба смотрят друг на друга, расплываясь в довольных улыбках.

И я больше всего на свете хочу, чтобы они были едины так же, как я едина с ними.

— Я хочу поженить вас, — шепчу я.

Они оба удивленно моргают, глядя на меня.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — говорит Крейн, хотя в его голосе безошибочно слышится надежда.

— Может, и не по закону, — говорю я. — Может, и не в Божьей воле. Но в наших сердцах, в наших душах это более чем возможно. И это важнее всего.

Оптимистичный взгляд серых глаз Крейна останавливается на Броме.

— Ну? Что скажешь, красавчик? Женишься на мне?

— Мне нужно подумать, — говорит Бром с серьезным выражением лица. Затем на его щеках появляется ямочка, и он смеется. — Да, конечно. Даже если я скажу «нет», ты все равно заставишь.

Крейн по-мальчишески улыбается ему.

— Ты хорошо меня знаешь.

Я приподнимаюсь на локтях, беря их обоих за руки.

— Значит, вы оба обещаете любить, лелеять, уважать и повиноваться друг другу до конца своих дней?

Улыбка Крейна становится шире при упоминании слова «повиноваться».

— Крейн, — упрекаю я его.

— Да, — говорит он, сжимая мою руку. — Да, я обещаю любить, лелеять, уважать и слушаться своего Брома.

— И ты, Бром, будешь делать то же самое?

— Да, — кивает он.

Я прочищаю горло.

— Тогда властью, данной мне Вселенной,

я объявляю вас мужьями. Теперь можете поцеловаться.

Улыбка Крейна превращается в нечто благоговейное, когда он протягивает руку вперед и хватает Брома за лицо, притягивая его к себе для поцелуя, а пальцы Брома пробегают по волосам Крейна. Я наблюдаю, как их поцелуй становится глубже, как их языки встречаются, как рты раскрываются в страстном желании, как их брови хмурятся от безмерного желания и любви друг к другу.

И хотя это одна из самых романтичных вещей, которые я когда-либо видела, я все еще ведьма с ненормальным аппетитом, и чувствую, как между ног начинает пульсировать тепло, несмотря на то, что все тело уже болит.

Я отодвигаюсь назад по кровати, наблюдая, как их поцелуй становится страстнее, и знаю, что произойдет дальше. Крейн прерывает поцелуй, его глаза наполняются вожделением, он хватает член Брома, начинает целовать его по всей длине.

Я наблюдаю, как Крейн берет член Брома в рот, как Бром начинает сжимать в кулаках волосы Крейна, а потом, когда боюсь, что они могут забыть о моем присутствии, ползу вперед и показываю себя. Они притягивают меня в свои объятия сильными, жадными руками, и мы трое снова объединяемся в единое целое.

Эпилог 2

Крейн

Пять лет спустя

— Почему вы уходите? — ноет Балтус, опускаясь на колени и обхватывая мою ногу руками, когда мы с Кэт собираемся спуститься по лестнице к входной двери.

— Боже мой, Балтус, — говорю я, кладя руку ему на макушку. — Это всего на несколько часов.

— Но почему без нас? — тихо спрашивает Джонатан у него за спиной. Кажется, он на мгновение засомневался, но потом последовал примеру брата и обвился вокруг ноги Кэт.

— Мальчики, — упрекает их Фамке, бросаясь оттаскивать Балтуса от меня, а Бром, перепрыгивая через две ступеньки, взбегает по лестнице, чтобы схватить Джонатана и оттаскивает его от ноги Кэт.

— Мы ненадолго, — говорит Бром Джонатану, держа его высоко, изображая полет. Он бежит трусцой по коридору в спальню мальчиков, издавая при этом свистящие звуки. Тем временем Фамке оттаскивает Балтуса и уводит его вслед за ними по коридору.

— Мы привезем вам подарок, — кричу я им вслед, чувствуя себя неловко из-за того, что не могу пригласить наших детей на этот званый ужин, хотя в приглашении специально говорилось, что несовершеннолетние не допускаются.

Моя жена бросает на меня взгляд и толкает локтем в бок.

— Нет. Крейн, ты же сам сказал, что нужно перестать их баловать.

— Что ж, миссис Крейн, я имел в виду, что тебе нужно перестать их баловать. Как мужчина в доме, я считаю своим долгом отказаться от двойных стандартов.

Бром усмехается, подходя к нам и в сотый раз поправляя галстук-бабочку.

— Вот он, настоящий хозяин дома.

— Извини, Бром, но я отец, а ты веселый дядюшка.

Он бросает на меня многозначительный взгляд, приказывая мне действовать осторожно.