Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.

Мартьянов Андрей Леонидович

— Я бы не стал так уж безоговорочно доверять всяким там «народным мудростям», —

изрек Горыныч.

— Это вы о чем тут спорите? — подошел Билл Хопкинс. — О каком-нибудь двигателе?

Франсуа Ларош плотнее закутался в свой белый шарф.

— В основном о двигателе прогресса, — ответил француз. — Я обмолвился, что таковым

часто служила война, особенно большая.

Штаб-сержант Хопкинс пожал плечами:

— Это даже не народная мудрость, а обычное

расхожее мнение. Действительно, военные

действия подстегивают конструкторскую мысль, изобретаются все новые и новые,

зачастую прекрасные вещи.

Он чуть покраснел:

— Я хочу сказать — технически совершенные...

— Мы поняли, что ты хотел сказать, Билл, — дракон вздохнул.

— А вот капитан Хирата, — Хопкинс кивнул в сторону японца, который появился на

краю летного поля и явно направлялся в сторону офицерского клуба. — Давайте его

спросим.

— Зачем беспокоить человека? — осведомился дракон. — Видно же, что он устал. Дайте

ему отдохнуть.

— Нам необходим свежий взгляд на проблему, — заявил Ларош.

— Обусловленный культурными различиями, — добавил Хопкинс.

— Ладно. — Дракон раскрыл рот пошире и испустил призывный трубный рев.

Хирата вздрогнул, остановился и затем медленно подошел к беседующим.

— Кто-то из вас звал на помощь? — вежливо спросил японский капитан.

— Э... Нет. — На мгновение Ларош растерялся, но тут же расцвел широкой улыбкой. —

Нам, собственно, необходимо было ваше мнение по одному важному вопросу.

— Слушаю.

— Считаете ли вы, что война является двигателем прогресса?

— В мирное время жизнь уходит на глубину, в военное — жизнь является на поверхности,

— глубокомысленно ответил капитан Хирата. — Рожденное во время войны часто бывает

несовершенным, потому что производится на свет в спешке. Жизнь таких существ

недолговременна.

— Это какая-то дзенская притча? — прищурился дракон.

— И да и нет, — загадочно улыбнулся японец. — Но мы имеем возможность ответить на

вопрос, проследив судьбу одного из самолетов.

— Японских, конечно же? — поинтересовался Билл Хопкинс.

— Конечно. — Капитан Хирата слегка поклонился. — Этот самолет был задуман,

спроектирован и построен в разгар Второй мировой войны. Можно сказать, что он

воплотил собою весь опыт наших боевых действий.

— Вы имеете в виду?.. — начал Хопкинс.

Хирата перевел на него взгляд:

— Ki.84 — «Хаяте», то есть «буря». Американцы называли этот самолет «Фрэнк». Кояма

Ясуми со своими конструкторами начал работу над

ним в апреле сорок второго.

«Накадзима» хотела создать многоцелевой истребитель, который, с одной стороны,

превосходил бы все существующие японские самолеты и все известные машины

противника, а с другой — мог бы выпускаться массово.

— То есть, идеальный истребитель? — уточнил Ларош.

— В какой-то мере — да, — кивнул Хирата. — Скорость, скороподъемность, дальность

полета — все должно было быть выше, чем у более ранних моделей. А кроме того —

мощное вооружение: две пушки, два крупнокалиберных пулемета. Что также следует

отметить — предполагалось повысить боевую живучесть самолета. Для японских

конструкторов такое требование было в новинку.

— Победа любой ценой? — прищурился Билл Хопкинс.

— Скорее, действовала концепция преобладания наступления над обороной, — вступился

за японца дракон. — Я правильно излагаю?

— Разумеется. — Хирата выглядел довольным. — Кояма и его сотрудники подготовили

эскизный проект в рекордные сроки. Двигатель выбрали восемнадцатицилиндровый

звездообразный «Накадзима» Ха.45 — тысяча восемьсот лошадиных сил... В конструкции

широко использовали штампованные и прессованные детали.

— А что с живучестью? — вмешался Ларош.

— Бронестекло в козырьке фонаря, бронеспинка, бронезаголовник пилотского кресла, —

перечислил Хирата. — Вооружение, как и предполагалось, — два фюзеляжных пулемета,

две крыльевые двадцатимиллиметровые пушки, плюс еще подкрыльевая подвеска двух

бомб по двести пятьдесят килограммов.

— И когда самолетик полетел? — поинтересовался Ларош.

— Штаб ВВС одобрил проект 12 мая сорок второго года. Разработка конструкции и

постройка опытной машины заняли еще одиннадцать месяцев, — ответил Хирата. —

Таким образом, в марте сорок третьего первый Ki.84 доставили на аэродром и приступили

к испытаниям.

— И как впечатления? — осведомился Хопкинс.

— Летчики-испытатели просто захлебнулись от восторга, — отозвался Хирата. —

Прекрасная маневренность, изумительная управляемость — самолет чутко реагировал на

любые движения рулей. Устойчивый, не срывался в штопор, превосходно выполнял все

фигуры высшего пилотажа. На пикировании разгонялся до восьмисот километров в час, а

вообще давал шестьсот с половиной... Маслосистема двигателя оказалась не очень

надежной — в гидросистеме постоянные течи... Но это сочли малосущественным