Легенды авиаторов. Игровые сказки-2.
Шрифт:
В глазах Васи мелькнул огонек:
— Поясните вашу мысль, сэр.
— Не так давно мы обсуждали спаренные самолеты — «Мистель» в Германии, «Майя» —
в Англии, — напомнил флайт-лейтенант. — Проекты в своем роде уникальные и даже не
без элемента безумия.
— Как элегантно вы выразились! — изумился Вася. — «Не без элемента безумия»...
— Не пытайтесь воздействовать этой формулировкой на воображение Зинаиды
Афанасьевны, — предупредил Уилберфорс Гастингс. — Эта молодая
чрезвычайно стойким характером и не отпускает в долг.
Вася рассмеялся:
— Учту!.. — И вернулся к прежней теме разговора: — Разумеется, мне трудно забыть
наши разговоры о спаренных самолетах. Тем более что и в Советском Союзе... — Он
остановился: — Погодите-ка, Гастингс. Вы на это и намекали? На советский план
создания летающей конструкции, состоящей сразу из нескольких самолетов?
— Разумеется, — кивнул Гастингс.
— Если не ошибаюсь, проект разрабатывал в начале тридцатых годов замечательный
инженер Владимир Вахмистров, — заговорил Вася. Всякие его недоумения, всякая печаль
мгновенно исчезли, как только речь зашла о самолетах. — Англичане и немцы
предполагали объединять самолеты в пары, но русский конструкторский ум
распространил эту идею аж на шесть летательных аппаратов!
— Как его называли — «Цепочка», кажется? — перебил Гастингс.
— «Звено», — ответил Вася. — Официальное наименование — «Звено». Неофициально
бытовало прозвище «Цирк Вахмистрова».
— Кстати, дружище, вы обратили внимание на то, что слово «цирк» было довольно
широко распространено в отношении самолетов? — указал Гастингс. — Раскрашенные
экзотически, преимущественно в красный, трипланы Фоккера в эскадрилье Манфреда фон
Рихтгофена именовались «Летающим цирком Рихтгофена». И никто не видел в том
ничего обидного, напротив! В своем роде это воспринималось как признание летного
искусства.
— Потому что самое раннее использование самолетов — на ярмарках, для увеселения
народа, — ответил Вася, немного мрачнея.
— Увеселение — да, но через эффектное зрелище достигалась и другая цель — в людях
развивалась тяга к изучению техники, к открытиям! — ответил Гастингс.
— А вы энтузиаст, Уилберфорс, дружище, — заметил Вася.
— Да? — Гастингс выглядел немного удивленным и слегка даже сконфуженным. —
Возможно. Никогда об этом не задумывался, сэр.
— Но если так смотреть, то вы правы, — неожиданно согласился Вася. — И «Цирк
Вахмистрова» тоже поражал воображение в первую очередь тем, что наглядно
демонстрировал неограниченные возможности человеческого разума.
— Вахмистров начал свою деятельность по разработке «Звена» в тридцать первом, если
мне не изменяет память, — заговорил
— То есть, это случилось за семь лет до первого полета британского сдвоенного самолета
«Майя» — «Меркурий»? — уточнил Вася.
— Именно, — кивнул Гастингс.
— «Майя» была почтовым самолетом, а Вахмистров работал над бомбардировщиком-
авианосцем, — сказал Вася. — Цель все-таки другая. Основная идея у него была —
сопровождение бомбардировщиков и защита их в воздушном бою. Поэтому для начала он
разместил на крыльях двухмоторного бомбардировщика ТБ-1 два истребителя И-4. В
тридцать первом эта система — «Звено-1» — летала, и довольно успешно.
— Естественно, на этом конструктор не остановился, — добавил Гастингс.
— Естественно. Вахмистров создал «Звено-2», «Звено-3» и так далее, до пятого номера.
Теперь он уже использовал тяжелый четырехмоторный бомбардировщик ТБ-3, к которому
в различных сочетаниях подвешивались истребители И-5 и И-Z. Наконец в 1934 году
появилась наиболее удачная разработка. ТБ-3 соединялся с двумя истребителями И-16 —
«Звено-6».
— Интересно, как технически это осуществлялось? — заметил Гастингс. — Похоже на
«Майю» или по-другому?
— Для соединения с ТБ-3 каждый истребитель самостоятельно подруливал под крыло
бомбардировщика, — Вася непроизвольно сделал движение ладонью, показывая ход И-16,
— прямо под механизмы подвески. Далее истребители крепились тремя замками: два на
крыльях, третий на фюзеляже, за головой пилота. Зацеплялись, убирали шасси — и
готово, можно начинать совместный полет. Испытания «Звена-6» продолжались два года.
— И? — спросил Гастингс. — Вахмистров ведь не мог на этом остановиться?
— Естественно, не мог, — улыбнулся Вася. — В 1935 году он прицепил к ТБ-3 сразу пять
истребителей: два И-5, два И-16 и один И-Z. При этом И-Z соединялся с самолетом-
носителем прямо в воздухе.
— «Звено-7»? — предположил Гастингс.
— «Авиаматка», — поправил младший лейтенант. — Причем Вахмистров не успокоился
и на этом, а двинул мысль дальше, до идеи подвешивать под ТБ-3 восемь И-16.
— Восемь? — переспросил Гастингс. — По-моему, это уже нереально.
— «Цирк», одно слово, да? — прищурился Вася. — И тем не менее. Два истребителя
предполагалось устанавливать сверху на крыльях «Авиаматки», шесть И-16 должны были
посменно, по три самолета, прицепляться снизу и при этом питаться горючим от ТБ-3.