Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене
Шрифт:
Затмился образ моего Жуана.
Но до конца
Не рвутся связей нити,
Всегда найдется памяти хранитель,
Душа, а в ней заветный уголок,
Всегда найдется тот,
Кто слово скажет,
Кто бережно и вовремя завяжет
На роковом обрыве узелок.
И мой Жуан, прославленный всесветно,
Из памяти не мог уйти бесследно.
Но женщины
Иначе память полнят,
Они
Аделаида как бы самого
Жуана в своём сердце поместила,
Наташа между тем в себе носила
Уже затяжелевший плод его.
Большой Жуан помалкивал, усталый,
Всё беспокойней
Становился малый.
Две женщины —
Два мира и два взгляда.
Куда же только не писала Ада,
Винясь в порыве горя и стыда.
Ходатайства её теперь взлетали
Всё выше по судебной вертикали,
До самого Верховного Суда,
Но все суды и в центре и на месте
Те письма оставляли
Без последствий.
Не так себя вела его жена,
Строптивая Наташа Кузьмина,
Хотя себя по-своему терзала.
Виновница Жуановой беды
С повинною не бегала в суды,
Просительные письма не писала,
А, муку молчаливую терпя,
Пыталась в страхе
Заглянуть в себя.
Она в себе,
Бунтующего рьяно,
Малюсенького видела Жуана
И думала, когда его родит,
То маленький, обиженный жестоко,
Глазами осужденья и упрёка
Так сразу на неё и поглядит.
Тогда-то в голове её соблазной
Стал оформляться
Замысел ужасный.
Она решила
С долей эгоизма
Спастись той мерою антитрагизма,
Когда развод с души снимает грех.
Живущим обок разводиться мука,
А вот при осуждении супруга
Закон уже не делает помех.
Но в этих планах Кузьминой Наташе
Пришлось столкнуться
С Кузьминою-старшей.
— Дитё под сердцем
Что тебе—лягушка,
В бездожье заскочившая в кадушку,
Что захотеть и выплеснуть её?
Не-е-т! — Тимофевна злее упрекнула. —
Ты самого Жуана копытнула,
Так сбереги же хоть его дитё!
Когда себя ещё сильней замутишь,
Как людям-то в глаза
Смотреть ты будешь?
— Но, мама!..
— Мама — уже двадцать зим!
— Да никакого выхода мне с ним!
— Не трожь!.. —
Тут мать заговорила, даже
Не замечая каламбурных
— Нет выхода?.. Дитё само найдёт,
Да и тебе ещё потом подскажет! —
Я думаю, не в радости был добыт
Вот этот мудрый
Материнский опыт.
Но опыт матерей
По многим точкам,
Как правило, не достаётся дочкам.
Любая мать в интимности своей
Должна хранить душевную опрятность,
Чтоб в сердце дочек
Сберегалась святость,
Земная неподсудность Матерей.
Зато границ не знающие речи
Не поучают дочек, а калечат.
Ах, если б всё,
Что в жизни знала мать,
Да бестолковой дочке передать,
Ну, например, что той самой грозило
Не народиться с девичьим лицом,
Что мира не было с её отцом,
Когда она в себе её носила,
А родила, пренебрегая ссорой, —
То стала и заботой
И опорой.
В семейных ссорах
Женщин и Мужчин
Не так уж много коренных причин
Сходиться вновь, переборов напасти.
Есть просто-напросто привычки власть,
Есть властно обжигающая страсть,
Да, но ребёнок
Даже выше страсти.
Он был и остаётся посейденно
Вершиной в треугольнике семейном.
Как истинная
Любящая мать,
Умела Тимофевна гнев сдержать
И перейти на тон спокойно-здравый.
Теперь она решила нежно гнуть,
Чтоб для семьи Наташиной вернуть
Порядок геометрии лукавой,
Когда семья во всех её делах
Уверенно стоит
На трёх углах.
Они сидели в горенке,
Как в детской,
Обставленной почти по-деревенски,
Да так и было по причине той,
Что тесаные, струганные ровно,
Сибирской кладки вековые брёвна
Крестьянской отливали смуглотой.
Здесь было всё не знавшими извода
Сработано для продолженья рода.
Жуан жену,
Как новизну из новин,
Сильней любил на фоне этих бревен,
Восторженный: “О солнце ты моеё!”
Теперь в ней —
Дочь ли, сын ли беззаботно
До красоты природно подноготной
Спешили распоясывать её.
Наташа красивела. Мать не даром
Хотела внука в помощь этим чарам.
— Всё поздно! —
Так, чеканя каждый слог,
Наташа начала свой монолог. —
Теперь со мной
Одно другого хлеще: