Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
И тут же встрепенулся, расширив глаза и улыбаясь во весь рот:
– Слушай... А пусть будет - «Летящий над...»? А? Как тебе?
Оберон подумал, глядя на висящий над деревом цеппелин. А ведь точно. Даже вот сейчас: никуда не летит — а всё равно «Над!»
– Вот и отлично! «Летящий над...» - тут тебе и романтика, и интрига, и символ! Так и напишем. Вот сейчас до Филеаса доберёмся, краски у него попросим белой, у него должна быть, вернёмся и сразу напишем. Чтобы за ночь краска схватилась.
На
Филеас Пэйн, оказавшийся старым садовником, встретил гостей радушно. Его жена Мириэл живо сообразила ужин и накрыла большой стол в уютной светлой горнице. Во время ужина сдержанно посудачили о том-о сём, немного о ценах на саженцы роз, немного о рановатых осенних заморозках, а в основном, конечно, о будущей Первой Леди государства.
Воздав должное незатейливой, но сытной кухне миссис Пэйн, сходили в кладовую, где Филеас раскопал среди грабелек, секаторов, рыхлителей и опрыскивателей банку белил с плоской кистью-флейцем, и отправились вместе на вечернюю прогулку до дирижабля, который был в диковинку даже для столичных жителей.
Добрались. Филеас получил свою порцию удивления, а Оддбэлл с Обероном — восхищений и похвал, после чего мистер Блэст забрался по лесенке и ловко устроился на ветках прямо напротив борта гондолы. Пристроив банку в развилке, чудак обмакнул кисточку в белила и начал старательно выводить буквы готического шрифта. Внизу за ним неотрывно наблюдали друзья и стайка местных сорванцов, которые, побросав игры и разинув рты, глазели на летающее чудо с самого момента посадки. Увидев, что написали на кабине «пупыря» заезжие воздухоплаватели, мальчишки возбуждённо зашептались, а один из них, задира и хулиган Олмер, хитро осклабился и тихонько исчез в стремительно надвигающихся сумерках.
Закончив работу, друзья ещё немножко постояли, любуясь радикально-белой вязью на тёмно-зелёном борту, и отправились обратно к дому. Постепенно
рассосалась и компания мальчишек. Когда сумерки стали чернильно-синими и начали превращаться в непроглядную осеннюю ночь, из придорожных кустов мазком почти невидимой тени на смоляном ночном холсте выскользнула маленькая фигурка. Стремглав вскарабкавшись на дерево — экая задача для мальчишки!
– Олмер устроился на той же ветке, где час назад сидел приезжий летун, и вытащил из-за пазухи тряпицу и ополовиненную бутылку скипидара.
Через десять минут в названии не стало последней буквы, а маленького негодника след простыл.
Глава 34 ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧАЛОСЬ. (Александр Игнатьев)
Живописная дорога не способствовала унынию. Несмотря на пропущенный поворот, путники сильно не расстроились, скорее долго спорили и беззлобно огрызались друг на друга. Рачительно «прихватизированные на дорожку» слоёные вкусные булочки с сыром, также способствовали приятному времяпрепровождению в пути. Несколько пушистых перистых облачков на синем-синем небе самого холодного месяца вначале погнались за путешествующими, но, затем, быстро отстали. Старый, почти заброшенный тракт радовался путникам и чудесному солнечному дню. По обочинам живой изгородью частоколом стояли голые коричневые ветви, но воздух дразнил и дышал запахами стылой влажной земли, которые смешивались с бегущим внутри стволов соком, готовым по весне
Чтобы слегка размяться, Костя, опасно балансируя, попытался приподняться на спине Ворона.
В умных приключенческих книжках опытные люди писали, что если залезть на высокое дерево, можно легко сориентироваться. Но деревья, что стояли вокруг, мало напоминали лестницу: рукой ухватить не удобно, ногу поставить не надежно, да ещё, то сучки топорщатся, то иголки во все стороны щетинятся — куда тут лезть? Только зад обдирать, да одежду рвать, но если вдруг и получится взобраться, то куда смотреть? Вокруг те же лапы, ветки и стволы. Впрочем, со спины ездового Ворона видно всё то же самое — так, какой смысл царапаться, колоться и страдать?
— Вон туда будем двигаться, тракт через каких-то двадцать километров с гаком воссоединиться с новой дорогой — решил Костя, и, прикинув, что слева лес выглядит так же агрессивно, как и чащоба справа, наклонился и с Ворона дёрнул поводья у всё время отклонявшейся к чёрным ветвям Девгри, поставив лошадку на самою середину старого шоссе.
Еще через час они упёрлись в развилку. Эми грустно проследила за указательным пальцем своего спутника — тот показывал вдаль как-то неубедительно, — и печально вздохнула: «Вот почему нельзя сделать прямую колею в одном чётко выверенном направлении, чтобы не вводить путников в ненужное заблуждение?!».
За целый день она устала, изрядно отбила пятую точку — потому, что только успевала приноровиться к шагу и подскокам своей Девгри, как вредная лошадка тут же меняла темп и ритм, а бедная девушка снова вынуждена была страдать. А ещё скрипела на губах дорожная пыль, одежда как-то подозрительно попахивала потом. Эми искренне надеялась, что только лошадиным. В глотке першило, ноги немели и дрожали от напряжения, а в животе горестно урчало. Да и просто уже хотелось приехать хоть куда-нибудь, чтобы там было ведро с водой, пушистая перина с тёплым одеялом, и кружка молока с мягким белым сыром. Даже трёхжильный динозавр всё чаще косился плотоядным взглядом на её подружку и недвусмысленно облизывал зубастую пасть. Он переставлял ноги как-то печально — видно тоже хотелось избавиться от поднадоевших всадников, и получить возможность поохотится, или приобрести взамен седла хотя бы кусок славного идущего рядом лошадиного мяса...
— Согласна, туда тоже можно, — кивнула Эми.
Если раньше девушка ещё пыталась следить за дорогой и припоминать указания, что им дали на постоялом дворе, то теперь, лишь уныло клевала носом, разглядывая гриву Девгри. Она даже не заметила, как лошадка взбодрилась.
— Во! — наконец, Костя радостно присвистнул, — говорил же, приедем. Еще даже и темнеть толком не начало.
Эми представила себе дорогу по темноте, блуждания наугад — и содрогнулась. По сравнению с лесными перспективами, выглядывающий из-за деревьев хутор смотрелся очень милым и гостеприимным. Да и судя по тому, как обрадованно водили носами Ворон и Девгри, запахи из поселения доносились весьма приятные и многообещающие.
— Трактир, пожалуй, — Костя задумчиво почесал нос. Да и сложно подобрать иное определение одиноко стоящему посреди леса дому — солидному, с высокой крышей и ромбовидным чердачным окном.
К воротам вела приличная мощёная камнем дорога, на которой запросто могли разъехаться всадники, и даже две телеги: ни колдобин, ни рытвин.
Ворота были украшены резными живописными петухами, которые азартно топорщили большие красно-синие гребни.
— Не наша Раша, — констатировал он философски. — Не пуганая страна.