Легенды Оромеры. Великий Орёл
Шрифт:
Костю же больше волновало состояние девушки – она, испытавшая сильный стресс, вяло мотылялась за ним безвольной куклой, глаз не поднимала, только изредка продолжала хлюпать распухшим носом. Надо было как-то выводить ее из стресса, причем, чем быстрее – тем лучше. Вспомнились слова сержанта оттуда, с родной Земли: «клин клином вышибают». То есть можно было попробовать заменить стресс непосильный другим, который можно прожевать и выплюнуть. Волоком затащив девушку в гостиницу, мимоходом бросив монету портье, Костя не с первого раза попал ключом в скважину, а, справившись с дверью комнаты, почти бросил Эмилию в мягкое кресло.
– Как ты могла? Ты, пустоголовая макака, поперлась в город к бухим уркам, давно тебе юбки во всех обоссанных углах не задирали? Путешествовать она задумала, блажью своей трясти по лесам. Тебе не то что орла, тебе собственное яйцо доверить нельзя! Курица!
На этих словах Эмилия вскочила, рыжие глаза заполыхали гневом и обидой, вытянулась, почти нос к носу с высоким парнем, выкрикнула:
– Не смейте на меня орать!
Костя моментально умолк, расслабил напряженные плечи, облапил Эмилию, преодолевая сопротивление, притянул к себе:
– Все, малявка, молчу, все уже кончилось, ты молодец, хорошая сильная девочка, все позади, тебя больше никто не обидит, не реви, не реви я сказал…
Но слезы, внезапно хлынувшие у Эмилии, текли потоком.
– Не реви, нос распухнет, никто замуж не возьмет с носом как картошка…
– Да хоть бы, - пробубнила девушка, пряча лицо, отстраняясь и нашаривая в складках юбки носовой платочек.
– Не реви, жених сопливый попадется…
– Лучше сопливый, чем п… ой, - Эмилия осеклась и виновато посмотрела на парня, слезы моментально высохли, - подразумевается, что я не должна знать таких слов.
Костя уже хихикал:
– Что, прям совсем «ой»?
– Угу, - кивнула Эмилия, аккуратно промокая глаза уголком измятого, а после заново свернутого платочка, - голубоногий олуша. Мне его подыскали для того, чтобы попытаться восстановить род, а он «ой».
– Так, с этого момента подробнее, пожалуйста, при чем тут род и зачем его восстанавливать? – Костя напрягся, кажется, вот сейчас речь зашла о серьезных вещах.
Эмилия села на краешек огромной кровати, приглашающе похлопала рядом. И рассказала своему нечаянному знакомцу все. Все, что знала, все, что надумала, про проклятие, про переселение, про чудака-дядюшку, про незадачливых женихов…
Костя обескураженно поскреб в затылке. Кажется, блажь избалованной принцесски обернулась действительно суровой необходимостью.
– … и если ты меня повезешь домой, я сбегу от тебя при первой же возможности. А если не получится, то все равно уеду уже из дома второй раз. Третий, если понадобится. Четвертый. Я все равно доберусь до великого Орла, - закончила Эмилия со вздохом, но твердо. Помолчала и перевела тему:
– А почему ты не взял причитающуюся тебе награду?
Костя усмехнулся:
– Это называется «взятка», - он взъерошил
– Завтра с утра пойдем на рынок покупать тебе теплые штаны – в горах холодно.
***
Когда Генри уставился на телеграф, Оддбэлл познал на практике, как баран смотрит на новые ворота. И понял, что как бы шурин не хорохорился, строя из себя поклонника и знатока прогресса — что и как делать с радиотелеграфным аппаратом, он не имеет ни малейшего представления. М-да, уж... Ладно, придётся учить.
– Генри, постой-ка! А вот ещё генератор — электратор, фонарятор — зажигатор!
Оддбэлл поджал одну ногу, упёр руки в бока и положил голову на плечо, практически превратившись в сыча, только в человеческом обличье и размере. При всей серьёзности ситуации, Генри не смог сдержать сперва улыбки, а потом и смеха. Вот же шут гороховый, а? Ну ни минуты без своих ужимок. С одной стороны — вот как с ним серьёзные дела делать, как ему довериться и жизнь дочери доверить? А с другой — кто лучше него подбодрит, из самой безвыходной ситуации найдёт не только самый простой, но ещё и самый жизнеутверждающий выход?
Аристократ отсмеялся и устало опустился на скамью у стеллажей. На маленьком столике справа стояла большущая, с блинную сковороду, бобина узкой бумажной ленты на металлической вилкообразной опоре, рядом с ней лежал медный ключ Мурзе с полированным деревянным шариком-рукояткой. Генри взял ключ, потянул к себе, насколько хватило провода, повертел в руках... И боком положил обратно на стол.
Оддбэлл застонал и закатил глаза. Мысленно. А вслух сказал:
– Знаешь, шурин, а почему бы нам не взять всё это гениальное добро будущего, не погрузить его в твою коляску, да не отправиться отведать вкуснейших жаворонков, что печёт твой замечательный повар?
– Жаворонков? Ты в своём уме, Блэст? У нас пока в перспективе осеннее, но никак не весеннее равноденствие! Да и даже если б было весеннее — согласись, пропажа Эмилии — мало подходящий повод для праздничной стряпни!
– Генри начал терять самообладание. Шутки чудаковатого родственника переступали все допустимые меры.
– Да? Хм, - Оддбэлл переложил голову на другое плечо и сменил ногу, - Ну да, точно. Тогда просто поедем и установим генератор и этот аппарат у тебя дома. Безо всяких жаворонков.
И, не дожидаясь согласия, учёный сгрузил аппарат на тележку и резво потолкал её к выходу. Через пару минут в лабораторию вошли двое помощников, молча вытащили из угла здоровенный паровой генератор и понесли, очевидно, туда же, куда перед этим последовали Оддбэлл и телеграфный аппарат — к выходу из дома. Генри покачал головой, встал, поправил костюм и отправился следом.
По приезде в усадьбу мужчины немного поутешали снова расчувствовавшуюся было Луизу. Немалую роль в утешении сыграло привезенное оборудование и связанная с ним надежда на то, что вестей от поисковиков не придётся ждать неделями, и все новости можно будет узнавать буквально по горячим следам. Ободрённые такими приятными мыслями, решили ставить аппарат не в кабинете, как предполагалось изначально, а прямо в гостиной, и немедленно заняться телеграфным ликбезом.