Легенды Пустоши

Магазинников Иван Владимирович

Андрей Левицкий, Алексей Бобл

ГОНЩИКИ ПУСТОШИ

1

Дядюшка Стерх расхаживал по своему кабинету, то и дело поглядывая на двоих мужчин, сидевших у стола.

— Да поймите же, парни! — вскричал он наконец. — Вы мне нравитесь! В сравнении с теми отбросами рода человеческого, которые меня окружают… Симпатичны, короче, вы мне оба, честно признаюсь. Но мы же конкуренты, и вы моему бизнесу помеха.

В кабинете было жарко, из раскрытого окна — ни дуновения. Вытерев лоб платком,

Стерх остановился перед Тураном Джаем и Тимом Белорусом. Маленький, сухонький, суетливый человечек просительно улыбался гостям.

— Да ла-адно, — протянул Белорус расслабленно, с ноткой легкого превосходства. — Какая мы тебе помеха? Ты вон — Большой Босс, на тебя куча курьеров трудится, тачки у тебя — и сендеры, и мотоциклы, грузы по всей Пустоши развозят, бандероли, посылки, депеши… А нас, ты глянь, только двое. И грузовик у нас один. Ну отобьем, бывалоча, какой-нибудь заказ у тебя… Для такого крупного дяди, как ты, это что укус комара для маниса. — И Тим пошевелил огненно-рыжими бровями, радуясь тонкой шутке, которую отпустил: вроде и комплимент ввернул, но при том обозвал этого недомерка «крупным».

Неизвестно было, заметил ли Стерх подколку. Он молча отвернулся от компаньонов и зашагал к столу.

Туран Джай пихнул Белоруса локтем в бок, покрутил пальцем у виска, показывая, что напарник ведет себя по-идиотски, что над такой личностью, как Зигмунд Стерх, владелец крупнейшей службы доставки на юге Пустоши, лучше не шутить. Тим Белорус в ответ пожал плечами, ухмыльнулся, но тут же принял серьезный вид, когда хозяин кабинета уселся за стол лицом к ним.

За спиной Стерха было затянутое кишкой маниса приоткрытое окно. Со двора доносились голоса, хлопали двери, слышалось шарканье ног. Курьеров в конторе дядюшки Стерха сейчас было немного — все разъехались.

Этим утром Туран с Тимом прибыли в контору на своем грузовике «Панче» с очередным грузом, отвезти который их наняли запорожские торговцы. Груз — перевязанные бечевой ворохи чешуйчатых шкур ящеров-манисов — доставщики скинули на склад, получили причитающиеся им монеты, а после их очень вежливо попросили заглянуть в гости к Большому Боссу.

— Бизнесу-то вы как раз помеха, — произнес Стерх, ставя локти на стол и складывая пальцы домиком. — И у меня есть к вам одно серьезное предложение. Идите работать ко мне. Будете курьерами Стерха. Сколько простых парней в Пустоши о таком мечтают, а?

Туран с Белорусом переглянулись, первый едва заметно качнул головой, а второй с воодушевлением заговорил:

— Вот, Стерх, чтоб ты знал, как приятно слышать это от тебя! Мы ведь в курсе — к тебе на службу просто так не попадешь. Разные люди пытаются устроиться, и со своими тачками и без, но ты, стало быть, этот… и-ми-дж свой всегда блюешь, то есть блюдешь, нанимаешь только лучших из лучших и дисциплину среди них поддерживаешь. В общем, слава о «Курьерах дядюшки Стерха» гремит, можно сказать, по всей Пустоши. Поэтому предложение твое ну такое лестное — это я, чтоб ты знал, и от себя и от своего компаньона говорю, — просто душу ты нам согрел вот сейчас этими словами, просто вот так порадовал… что, как бы описать… что просто и не описать!

Стерх благосклонно кивал,

слушая эту речь, и Тим заключил:

— Так что мы пойдем уже, бывай.

Оба доставщика поднялись, скрипнув стульями.

— Вы куда? — захлопал глазами дядюшка Стерх.

Тим, взявшийся за ручку двери, не удостоил его ответом, а Туран равнодушно бросил через плечо:

— Мы еще не психи, чтоб к тебе наниматься.

— Заделаемся психами — вернемся, — добавил его компаньон, толкнув дверь.

— Стойте! — приказал Стерх — и как-то неожиданно оказался рядом с ними. Крепкая ладонь легла на плечо Турана, сильные пальцы вцепились, будто крючки.

— Да чего тебе надо-то, дядя? — удивился Белорус, обернувшись в коридоре.

— Хочу вам предложение сделать.

— Ты ж уже сделал. — Движением плеча Туран скинул руку. — Мы отказались. Что еще?

— Нет, не это. Рыжий, закрой дверь. Сядьте, другое предложение у меня. То, что было, — это так, выстрел в небо. Я знал, что вы откажитесь, но не мог не предложить, очень уж хотелось вас к себе…

— Ладно, не начинай опять, — проворчал Туран, вместе с Белорусом возвращаясь в кабинет. — Говори быстрее, у нас дела.

— Да-да, срочные дела, — подхватил Тим, присаживаясь на краешек стула. — Мы пять дней в дороге были, пропылились, глотка сухая, так что мне надо срочно напиться до полной потери чувств, а ты мне препятствуешь в этом начинании.

Стерх не слушал его болтовню — он еще раз вытер лоб платком и покосился на окно, за которым солнце безжалостно опаляло двор лучами. Привалившись к столу, сложил руки на груди, посмотрел на одного доставщика, на другого, помолчал немного — и наконец повел перед ними такую речь:

— В общем, слушайте и не перебивайте. Вчера ко мне пришли трое фермеров с мариупольских полей. У них там засуха страшная, урожай горит на корню, а это для мариупольцев крах, это значит — голод и смерть для многих. Так вот, скинулись они и купили в Харькове два насоса. Притащились на одном сендере, этом… пикапе, так его сами называют, и поломались окончательно. Сутки чинились. Пикап их дальше оборудование не допрет, развалится. Слишком тяжелое. Поэтому фермеры обратились ко мне. А у меня… — Стерх огорченно махнул рукой, — ну нету тут сейчас таких тяжелых машин, чтобы груз перевезти. Все в разъездах, мелкий транспорт имеется, а тяжелого вроде вашего «Панча» нет. И в ближайшее время не появится. Фермеры же ждать не могут. Они уже шесть золотых монет мне сулили — шесть, прикиньте! И тогда я смекнул…

— Передать это дело нам, — заключил Туран, выросший на ферме и знавший, что такое, мать ее, битва за урожай. — Все ясно.

Стерх расплылся в улыбке.

— Чего радуешься? Мы ж еще не согласились, — заметил Белорус.

— На четыре золотые монеты не согласились? — удивился Стерх.

— Э, дядя, ты ж только что толковал про шесть монет, или меня мое среднее ухо обманывает?

— Не обманывает, да только… Знаешь про банду Голована?

— А то! — кивнул Белорус. — Кто ж про нее не знает? Страшные люди. Говорят, недавно целый поселок с лица Пустоши стерли, никого не пожалели — ни стариков, ни детишек. Да только они ж ближе к Крыму промышляют.