Легенды Пустоши
Шрифт:
— Пластмассу? — переспросил Голован.
— Да! — Дерюжка уже загорелся своей идеей. — Тут ведь вокруг много всякого разбросано. Значит, берем дерево, пластмассу, резину, крошим их, пихаем все в канистру, поджигаем и тушим. Что будет?
— Вонять будет, — заметил Конь.
— Правильно, пластмасса будет как бы так тлеть, черный дымяра от нее повалит. Все это надо делать за пикапом. Насаживаем на горловину канистры шланг, пропихиваем его конец под днищем пикапа к грузовику — и дым тогда будет идти прямо ему под днище да вверх подниматься. А в «Панче» всяких
Дерюжка замолчал, с надеждой глядя на Голована, Конь и Хлюп тоже смотрели на него.
— Дерюга, Конь, быстро собрать пластик, — приказал наконец тот. — Хлюп, найди канистру, а шланг там, за пикапом, валяется. Выкурим их.
9
— Вы Голована ищете? — Белорус смотрел на всадника, одиноко восседавшего на пятнистом ящере.
Кочевник медленно опустил руку. Беззубый и тот, что держал бурдюк, сразу зарычали на своем наречии. А потом бурдюк упал на землю, и Белорусу в лицо прилетел загорелый кулак.
Перед глазами вместо большого желтого пятна на мгновение воцарилась темнота, вспыхнули и погасли десятки светлячков. Упав на спину, Тим приготовился умереть. Но перепалка смолкла так же быстро, как началась. Его вновь поставили на ноги, сняли пояс с кобурами.
Когда зрение восстановилось, перед ним был только беззубый, а кочевой, ударивший Тима, стоял возле всадника и, покорно склонив голову, слушал его тихий свистящий шепот.
Только сейчас Белорус заметил у наездника на шее ожерелье из зубов катрана и цветных побрякушек и решил, что на манисе сидит вождь. Кому как не вождю разъезжать в одиночку? Остальные кочевники были похожи друг на друга как две капли воды: на всех черные просторные хламиды, на головах тюрбаны, лица прикрыты платками. Разве что по телосложению да по росту их можно различить. Кочевой, слушавший сейчас наставления, был на голову выше других. Может, он главный помощник вождя или почетный воин племени — вон какой тесак на боку висит. Даже не тесак, а сабля с широким лезвием и резной рукоятью. Все кочевые имели при себе холодное оружие, но не такое тяжелое и красивое. У нескольких за плечами виднелись ружья.
Белорус посмотрел на беззубого, и тот ощерился:
— Така говорить. — Кочевник полез в суму на бедре. — Така дает тебе тюрюк. — Он протянул широкий отрез темной ткани.
— И чего? — спросил Белорус.
— Тюрюк голова. — Така ловко свернул ткань и нахлобучил Тиму на лоб, затем перевязал черной лентой. — Така дает — бери. — Он опять полез в суму, вынул наркотическую пластинку и сунул Тиму в рот, прежде чем тот успел возразить. — Жуй! Солнце жжет, дурман спасает.
Белорус скривился от боли в ушибленной челюсти, смял зубами пластинку и принялся медленно жевать. И тогда вождь что-то громко крикнул.
— Где Голован? — перевел беззубый.
Белорус повернул голову. Воин с саблей грозно смотрел на него, но лицо вождя оставалось невозмутимым.
— В
Вождь снова что-то спросил.
— Как далеко? — поинтересовался Така.
Тим пожал плечами. Мысли загустели, будто древесная смола, ноги стали ватными, от жары и жвачки перед глазами поплыли круги. Он зажмурился, и по щекам потекли слезы.
Така быстро заговорил с вождем. Похоже, этот кочевой был не только толмач, но и проводник. Беззубый опустился на корточки, поддернув полы хламиды, обнажил грязные костлявые колени и принялся чертить пальцем на песке какую-то схему. Белорус не понимал его слов, но вскоре врубился в рисунок. Така предлагал ехать к поселку по дороге, потом разделиться и осмотреть дома.
— Не, ты чего, — возразил Тим и поднял голову к вождю. — Нельзя так!
Проводник вопросительно посмотрел на него снизу вверх.
— Вас так постреляют всех к некрозовой плесени. — Тим присел рядом. Нарисовал широкую дугу, соединив дорогу и полукружие, обозначавшее холм на западе от поселка. — Надо разделиться. Вот тут под склоном ангар. В него ведет подземный ход. Если трое пойдут со мной, я покажу. Остальные поедут по дороге.
Така быстро переводил его слова. Белорус вновь взглянул на вождя, тот кивнул и гаркнул три коротких слова.
— Сколько людей в поселке? — спросил беззубый.
— Бандитов то ли пятеро, то ли шестеро. Но есть люди, которые против них.
— Сколько? — повторил Така.
— Было… — Белорус мучительно пытался вспомнить, сколько на самом деле их было в караване. — Кажись, девять. — Он показал беззубому на пальцах. — Только сейчас непонятно, сколько остались в живых. — И потер кулаком рубец на скуле. — Нас же врасплох застали…
Така перевел. Вождь раздумывал не долго, ткнул пальцем в воина, в Таку, крикнул остальным и ударил пятками маниса в поджарые бока.
— Поехали, — кивнул беззубый, стерев ногой схему на песке.
— С этим, что ли? — Белорус указал на воина.
— Боишься? — Така прищурил один глаз.
— Это он меня боится! — Тим быстро встал и пошатнулся. От резкого движения закружилась голова. Кожу на лице нещадно жгло полуденное солнце, было трудно дышать.
Проводник поддержал его за локоть:
— Совсем слабый. Не спеши, поедем. — И подвел к манису, на которого уже взобрался воин, крепивший к седлу знакомый бурдюк.
— Это… — Тим облизал потрескавшиеся губы. — Дайте еще, ну… жижи из бурдюка.
Така объяснил, чего хочет Белорус. Воин качнул головой — мол, нельзя — и сел прямо, натягивая повод.
— Жмот. — Белорус выплюнул жвачку и полез в седло. — Эй, а чего вы на ту заправку напали? Решили, что там люди Голована засели?
Ему не ответили. Когда Тим оказался за спиной у воина, Така дернул его за руку.
— Чего? — Белорусу и без того было плохо, тратить силы на лишние движения не хотелось.
— Жуй. — Беззубый проводник протягивал ему зеленый комок, облепленный песчинками.