Легенды танкистов - 2
Шрифт:
германского духа. Нужно что-то более
родное нашему слуху. Речь ведь идет о броне, о бронированном автомобиле... О
Panzerwagen. Об усиленном бронированном автомобиле — Panzerkraftwagen.
— Боевой автомобиль, — предложил Фольмер. — Kampfwagen.
Гинденбург метнул в него быстрый взгляд:
— Очень хорошо
Фольмер начал было излагать свои взгляды на будущий Kampfwagen, но Гинденбург
быстро перебил:
— Я хочу,
довольно скептически относится к проекту. У Военного министерства, напротив,
оптимистический взгляд на будущее... Кхм... Танков. — Он все-таки употребил
английское слово. — Как бы там ни было, но никто не желает тратить средства попусту.
Tank должен обладать определенной универсальностью, чтобы убедить Ставку в
правомочности своего существования. И я хочу знать, какие шаги предприняты в данном
направлении.
Фольмер указал на чертеж.
— Мы сосредоточились на разработке универсального шасси. Собственно, уже
пятнадцатого ноября было сформулировано основное требование к гусеничному
самоходному шасси: чтобы оно было пригодно для использования как для танка, так и
трактора. Или грузовика. Предполагается, что машина будет развивать скорость до
двенадцати километров в час, преодолевать рвы шириной в полтора метра и подъемы
крутизной до тридцати градусов.
— Недурно, — кивнул фельдмаршал.
— Прошу. — Фольмер аккуратно выложил перед Гинденбургом новую схему. — Наша
последняя разработка.
— Надеюсь, мы не напрасно заставили концерны вложить деньги в проект, — проворчал
Гинденбург.
— В основу компоновочной схемы машины легла симметрия в продольной и поперечной
плоскостях, — начал объяснять Фольмер. — Это видно даже по дверям. Строгая
симметрия везде. В центре машины — двигательный отсек, закрытый капотом. Над ним
— площадка с местами механика-водителя и командира. Точнее, два места водителя,
повернутые в противоположные стороны, для переднего и заднего хода. Мы полагаем, что
идея «челнока» принесет хорошие плоды.
— Гусеницы, я вижу, прямо под днищем корпуса? — Фельдмаршал внимательно
рассматривал чертеж.
— Это позволяет увеличить полезный объем.
— Пушки?
— Две. 77 и 20 миллиметров.
— Продолжайте, — приказал фельдмаршал. — Какую скорость будет развивать этот
танк?
— Десять километров в час. — Фольмер знал, что изначально планировалось двенадцать,
но... В этой работе вообще было довольно много всяких «но», как, собственно, и
следовало ожидать от новаторского проекта.
— Предполагаемая масса?
—
двухсот лошадиных сил. Такие моторы в Германии имеются, — прибавил Фольмер,
впрочем, без особой надежды. — К примеру, их используют для дирижаблей жесткой
схемы «Цеппелин».
— Забудьте, — лаконично бросил фельдмаршал. — Авиамоторы вам никто не отдаст.
Другой выход есть?
— Разумеется. Фирма «Даймлер» могла бы поставить двигатели мощностью в сто
лошадиных сил и снабжать ими строящиеся... Извините, танки. Поэтому будем применять
двухдвигательную установку с работой каждого мотора на гусеницу одного борта.
Фельдмаршал и руководитель работ долго еще разбирали чертежи, и ни один, ни другой
не знали, что спустя годы название танка — А7V — будет истолковано по-иному: буква
«V» в этой аббревиатуре расшифруется как «Vollmer»...
14 мая 1917 года, Майнц, Ставка Главного командования
Эрих Людендорф с интересом наблюдал совместное детище германской промышленности
и военного ведомства Второго Рейха. Ставка со свойственным ей скептицизмом не
ожидала слишком впечатляющих результатов.
Однако, демонстрация прототипа танка произвела определенный эффект. Комиссия
показала рабочее шасси с макетом бронекорпуса, а для большего правдоподобия машину
загрузили балластом массой в десять тонн.
— Недурно, — бросил наконец Людендорф. Он, как и Гинденбург, отличался в своих
речениях лаконичностью. Но каждое слово ценилось на вес золота, и это «недурно»,
сказанное вроде бы небрежным тоном, имело серьезные последствия.
Германии определенно следовало поторопиться с этим проектом. Уже 16 апреля 1917 года
в бою на реке Эн у Шмен-де-Дам участвовали французские танки — вторая держава
Антанты начала производство собственной бронетехники.
— К пятнадцатому июля мне необходимы первые пять готовых A7V, — подытожил
Людендорф. Это прозвучало так, будто танки необходимы ему лично, для собственного
поместья. И, как ни странно, произвело более сильное впечатление, нежели официальный
приказ.
Впрочем, и официальные бумаги не замедлили. Середина июля — первые пять, первое
августа — следующие пять и сорок небронированных шасси, а первого сентября —
последние сорок девять шасси.
Но... Обстоятельства. Германский гений постоянно сталкивался в своем полете с этими
самыми низменными обстоятельствами. Спешка при разработке привела к необходимости
доделывать на ходу.