Легенды. Предания. Бывальщины

Криничная Неонила Артемовна

Задумал Некраса уходить от царизмы, созвал свой народ и приказ дал:

— Сейте коноплю.

Посеяли. Выросла конопля, убрали. Бабы много натрепали кудели и не знают, что с ней делать. Тогда Игнат гутарит:

— Вейте веревки, казаки! А вы, бабы, натките холста.

Навили казаки веревок, бабы холста наткали. Сделали все, как Некраса гутарил, и думают себе: «Зачем Игнату столько веревок?» Думали, думали, ничего не надумали.

Вскорях царь Ероха войной пошел. Прибег на Дон, станицы огнем стал жечь, казаков казнить, младенцев меж колод давить.

Игнат-сударь видит такое дело да думает: «Уходить

надо!» Вот повел он свой народ на Кубань. Спасал Игнат своих людей.

Привел всех на Кубань, станицы построил. А тут Катярина до него прибегла. Муж у ней помер. Она схотела за Игната замуж пойти. А Некраса не схотел Катярину брать.

Вышло промежду ними несогласие. Катярина войско на Игната послала. Думал, думал Некраса да надумал: «Дальше уходить!» В Расею нельзя — царица всех казнит. На Кубани жить нельзя. Куда денешься? Вот и повел казаков на Черное море. Пришел. Тут-то те веревки с холстом пригодились.

Построил Игнат корабли. Всем паруса, веревки требовались. Без паруса не пойдешь в море.

Посажал Некраса народ на корабли да побег по морю.

Когда народ на кораблях уходил, Катярину, Расею бранили. У нас и песня о том играется:

Ой да, вдоль по речке, по реке, Да, вот, легка лодочка плывет, Легка лодочка плывет Да за собой много ведет. Ой да, за собой много ведет — Да тридцать восемь кораблей. Да тридцать восемь кораблей, Да на корабличках людей. Ой да, на корабличках людей, Да по семисот молодцов, Ой, по семисот молодцов, Да Игнатовых казаков. Ой да, хорошо гребцы гребут, Да гребцы песенку поют. Гребцы песенку поют Да разговоры говорят. Разговоры говорят, Ох, мать Расеюшку бранят:  — Ох да, мать-Расея, мать-Расея, Да мать расейская земля! Да мать расейская земля, Ой, много горя, горя принесла. Ой да, Катяринушку бранят: Много крови пролила.

Как не бранить?! Гонение Катярина делала. Наших предков земли лишила, с Кубани выгнала, всей Расеей завладела, народу притеснение делала. Не от хорошего Игнат с людьми ушел! Предки наши так-то и играли про свое горе.

Сперва они на Одессу побегли, с Одессы на Теркус путь держали, а потом на Царь-Град. Как с Теркуса поплыли на Царь-Град, тут-то застигла шторма. Миру погибло множество. Видит Игнат, как народ потопает, а живые убиваются по родным, близким, он и гутарит:

— Смотрите, ребятушки, не отставайте! В море родня, братья не считаются. Живые берегите живых. Мертвым — мертвое. Будете спасать потопших да добро по синю морю — погибнете! Кто живой, тот и мой (…).

Вся Подиль-коса на Черном море мертвыми и добром была усеяна. Кораблей, лодок, байд штормой разбило множество.

Народу

больше погибло бы, как стали б в шторму спасать других. Нельзя того делать. Кораблям в такое время надо уходить друг от дружки.

Кто вживе остался, побегли с Игнатом на кораблях до Царь-Града. Они поселились на Енозе и Майнозе (…).

КОРАБЛЬ ИЗ ГОРОДА ИГНАТА

Рассказывала бабушка Караелева, да и дед Исак Петрович говорил, как арабы хотели взять с Мады одного казака да отвезти его в город Игната.

Арабы говорили мадьевским:

— Есть люди, похожие на вас, живут они за Пещаным морем. У них свой город. Обнесен он стеной, охраняют его оружейные казаки. Есть у них церква. Женщины, девки того города носят сарафаны, балахоны, кокошники. У девок золотые мохры заплетены в косах. Рядом со стеной у них кузня поставлена, столовая. Кто едет, они того накормят, напоят. Кому надо подковать коня, колесо исправить — все сделают, а в город свой никого не пускают.

Побоялись мадьевские отдать арабам казака. Потом они жалели. Искали тех людей, да не нашли.

Прошло время, казаки с Мады пошли искать город. Бабушка Караелева говорила, что казаки доходили до одного озера, слыхали, как кочеты кричали, звоны звонили, собаки лаяли, люди говорили. Слыхали, как песни играли, а найти — не нашли города. Туманом закрыт он. С какой стороны ни подходили, а увидать так и не увидали.

Походили округ озера казаки да ушли. Вскоре из того города в Царь-Град прибег корабь. Сошли с того корабля люди на берег. Видят они мадьевских, спрашивают:

— Вы некрасовцы?

— Некрасовцы, — отвечают казаки с Мады.

— А откуда вы?

— С Мады.

— Вы прибегали на озеро?

— Прибегали.

— Чего прибегали?

— Своих людей ищем, город Игната.

Переглянулись люди с корабля, усмехаются:

— Не найти вам того города!

— Как — не найти?!

— Да так и не найдете.

Ну, поговорили так-то да пригласили мадьевских до себя на корабь, напоили их. Вот один мадьевский напился, стал пытать у тех людей:

— Как найти город Игната, люди добрые?

— Не найдете вы города!

— Отчего так?

— Спросите своих стариков.

— А чего спрашивать?

— Они вам скажут про Игната, что он им говорил.

— А что Игнат говорил? — пытает мадьевский.

— А Игнат говорил: «Кто пошел со мной, тот мой». А ваши старики не пошли за Некрасой. Чего ж искать потерянное? Не найдете!

Ну, гуляют на корабле да посмеиваются над мадьевскими. А тот, что перепил, возьми да скажи с пьяных глаз:

— Найдем, мать вашу!..

Начал он ругаться, корабь-то и пропал. Стоят мадьевские на берегу пьяные, а корабля нет. Казаки чуть не убили того, кто ругался.

Бабушка сказала:

— Глупой тот казак, зло для всех сотворил. Как у него язык не отсох за такие слова?! Может, те люди на корабле за нами прибегали? А он все дело испортил. Круг после учил неразумного, да что пользы!

ПОЧЕМУ ПЛАКАЛ ЦАРЬ?

Задумали мы, некрасовцы, переселяться на родину в 1908 году.

А как идти в Расею, когда мы ее не знаем? Вот старики приговорили на кругу: «Послать ходоков».

Поехали наши ходоки в Расею. Мой родитель Тимофей Михайлович Мантаев был тоже ходоком. Когда вернулись из Расеи, родитель гутарил: