Легионы просят огня
Шрифт:
Я вижу человека в капюшоне. Он сидит спиной ко мне у жаровни. Значит, это был не сон?!
В два шага я оказываюсь рядом. Сдергиваю капюшон…
И застываю. Проклятье!
Человек поднимает голубые глаза. Глубокий шрам пересекает лицо от виска до челюсти. Светлые волосы, прямой нос. Ему лет двадцать пять. На щеке выжжено клеймо — беглец.
Он уродлив, да. Но он человек и раб, а не прозрачный… или полубог.
— Прости, — говорю я.
Лицо фокусника неподвижно, словно каменная маска.
— Прощайте,
Я киваю.
Смешно.
Глава 4. Человек с серебряным лицом
Титан Прометей подарил людям огонь. И в каждом человеке есть частица этого дара — иначе бы у нас не было бессмертной души.
Так говорят.
Но одно все забывают…
Откуда Прометей взял огонь? Правильно. Позаимствовал у кузнеца Вулкана, обитающего в глубинах Эреба. В подземном мире…
В мире мертвых.
Какая ирония. В каждом из нас — без исключения! — горит огонь Преисподней. Отражаясь в черных водах болота Коцит. Да, за это надо выпить неразбавленного…
Каждый человек носит в себе частицу Ада.
«Эй, ты!» — удачное имя для домашнего раба. Никогда не забудешь.
— Господин, он здесь, — говорит Эйты.
— Хорошо.
Я откладываю стило и восковую табличку, встаю.
В атриуме палатки ждет невысокий кавалерист. При виде меня он выпрямляется. И тут я понимаю, насколько он худой. Скелет, кое-как обтянутый кожей. Болезненно бледное лицо с желтизной, запавшие глаза.
Он вскидывает руку, чтобы отдать честь — и вдруг начинает кашлять. Пытается зажать рот ладонью. Бесполезно.
Кха — кха. И словно рвется что-то внутри. И чем сильнее кавалерист пытается сдерживаться, тем хуже.
— Про… простите, легат, — говорит он наконец.
— Давно это у вас?
Кавалерист поднимает взгляд. С трудом выпрямляется.
— С похода Тиберия.
Всего два года? Великая Германия сожрала его здоровье и силу. Выпила его кровь. За это время от человека остались кожа, кости да боевые награды…
Грудь кавалериста увешана фалерами — за храбрость, за взятие чего-то там, за осаду крепости и прочее.
Награды тяжелые. Это, видимо, чтобы его не унесло ветром.
Марк Скавр, декурион всадников Восемнадцатого легиона, четко салютует:
— Легат!
— Это ты нашел моего брата, декурион?
— Да, легат.
Я медлю, прежде чем задать следующий вопрос.
— С вами кто-то был?
— Да, легат. Однорукий по имени Тиуториг. Этот гем был у нас проводником. Раньше он нам несколько раз помогал, и все проходило
То есть… я закусываю губу. Проклятье!
Однорукий Тиуториг привел солдат к месту убийства. А это не мог быть другой однорукий?
По времени не совпадает. Потому что к моменту появления в деревне всадников Марка Скавра, мой брат и его люди были уже мертвы.
Проклятье, проклятье, про…
Я стучу по столу ладонью, потом соображаю, что делаю. Поднимаю голову.
— Когда вы нашли убитых, кровь была свежей?
Декурион кивает:
— Прошло всего пара часов, может, даже меньше.
— И убийцы могли находиться рядом, — говорю я медленно. — Интересно. Закололи всех римлян и…
— На вашем брате не было ран.
— Нет?
Этого я не знал.
— Мы нашли его в доме. Сидел с открытыми глазами, за столом. Он уже не дышал, легат. Но… — декурион запинается.
— Что «но»?
— Ну, он скорее выглядел спящим, чем мертвым.
Спящим? Интересно. Яд не очень сходится с моим представлением об одноруком. Этот гем скорее убьет собственными руками… вернее, рукой… чем возьмется за отраву. К тому же «яд» подразумевает знание о ядах. Что не так просто. Это уже Рим. Египет. Или, скажем, Парфия и дальше на восток. Там это дело любят. А тут люди простые… варвары.
— Яд?
Декурион пожимает плечами.
— Не знаю, легат. Я не очень в этом разбираюсь.
Я молчу. Думаю.
«Случайностей не бывает», сказал последний из атлантов. «Случай — это просто выбор того или иного варианта».
— Марк? — говорю я наконец. Поднимаю взгляд. Кавалерист переступает с ноги на ногу.
— Легат?
— Покажешь мне это место?
Небесный эфир, он же квинт эссенция — пятая стихия. Легчайший слой воздуха, в котором живут и которым дышат боги. Если задрать голову и посмотреть вверх, то его даже можно увидеть. Он голубого цвета. Он — целест. Небесный.
Его зовут так же, как меня. И как звали моего брата. Как нашего отца.
Семейное прозвище.
Означает высоту стремлений, чистоту помыслов, полет мысли… и что-то еще.
А еще мы очень жестокие. По себе знаю.
Тит Волтумий, старший центурион Семнадцатого легиона. За сорок, круглая голова с сединой в висках. Жесткие черты лица, крупная челюсть. Насмешливые морщины в уголках глаз. Центурион идет, слегка прихрамывая. В какой-то момент он оступается и едва заметно морщится. Тит Волтумий был ранен в ночном бою, когда наши пути пересеклись с шестью гемами. Меня тоже задели, но то была царапина. Рана Волтумия оказалась гораздо серьезнее…