Легионы просят огня
Шрифт:
Встать, легат!
Хватаю перевязь с гладием и выбегаю из палатки.
Останавливаюсь.
Мимо меня бегут "мулы". Не туда, где шум боя. В противоположную сторону. Легионер с окровавленным лицом невидяще бредет, оступается, снова бредет. Меч волочится за ним на оборванной перевязи. Кажется, "мул" совсем забыл про оружие.
— Воин! — кричу я. — Ко мне!
Он поворачивает голову. Во взгляде — только мутный туман, никакой мысли. С этим солдатом все кончено.
"Мулы" бегут. Я кричу:
Тит Волтумий оказывается рядом со мной. За собой он тянет аквилифера, орлоносца. В руке у того знакомое древко. Орел! Закрытый кожухом, орел Семнадцатого легиона почти незаметен на сером фоне неба.
— Снимай! — командует центурион. — Ну! Живее!
Аквилифер наконец понимает, чего от него хотят. Опускает древко на колено, быстро освобождает орла из кожуха. И снова поднимает его. Упирает древко в землю.
Золотой орел Семнадцатого Морского смотрит с высоты. На свой лагерь, на своих детей…
Гордо смотрит.
Реет над Германией.
"Мулы" вдруг начинают останавливаться… Некоторые с недоумением вертят головами, словно не понимая, где оказались и что с ними. Смотрят на орла, словно видят его впервые.
— Воины! — кричу я. — Ко мне!
— Стройся! — кричит Тит Волтумий хрипло и мощно, — Что встали, сукины дети?! Стройся!
Я выхватываю щит у растерявшегося легионера, встаю рядом с Титом Волтумием. Мы стоим плечом к плечу — двое. За нашей спиной — орел легиона. А мимо нас бегут "мулы".
Что ж… неплохой финал для моей карьеры легата.
Появляются гемы. Бегущий первым германец вскидывает руку с копьем. Я вижу длинный железный наконечник. Тусклый блеск. Фрамея, вспоминаю я название. Острие в чем-то буром…
Германец кричит и бьет. Бух! Я едва успеваю вскинуть щит.
— Делай, как я! — командует Тит и делает шаг. Бух! Ударом щита сбивает гема с ног. Коли! Коли! Коли! Тит делает еще шаг и точным движением втыкает в лежащего гладий. Заученным движением отступает на место, в строй.
Раз, два. Выпрямляется.
Мы снова стоим вдвоем — щит к щиту.
— Баррра!
— Ко мне! — призывает Тит Волтумий. — Ко мне! Стройся! Орел! Орел! Семнадцатый! Морской!
— Морской! — ору я. — Ко мне!
Долгое мгновение я думаю, что получиться. Но потом вижу — нет, ничего не вышло.
Тогда я делаю шаг вперед. Поднимаю гладий над головой.
— Легат, назад! Осторожно! — кричит Тит.
— Это мой меч, — говорю я. — Слышите! Тит, помоги мне!
Центурион медлит, затем кивает.
— ЭТО МОЙ МЕЧ, — гремят голоса единым, слитным потоком, словно некий великан пробует силу голоса. — ОН ТАКОЙ ЖЕ, КАК ДРУГИЕ МЕЧИ, НО ЭТОТ МЕЧ — МОЙ. Я БУДУ УБИВАТЬ ИМ СВОИХ ВРАГОВ.
Выстраивается ряд, другой. Вот уже центурия в полном составе. Семнадцатые, восемнадцатые,
Мы деремся.
Мы наступаем.
Мы убиваем своих врагов.
Но положение наше незавидное. Гемы прорвались в лагерь, и их намного больше, чем нас.
— Мой меч — это мой брат, — говорю я устало.
— По центуриям, по манипулам — стройся! — командует Тит. — Подровнять ряды!
"Мулы" становятся. Ровняют ряды.
От вала с западной стороны, который гемы забросали связками хвороста, к нам приближается волна цветных щитов.
Палящая, невыносимая, душная жара легла на город, придавила его к земле всей своей тяжестью. Мраморные колонны скрипят по ночам, словно на них давит нечто громадное.
Капли стекают с края бронзового бокала. Вино со снегом — холодное. Снежное. Испарина выступила на округлом металлическом боку. Я стираю ее пальцем — холод бронзы, сбегающая капля — затем подношу бокал к губам.
Птицы, думаю я.
Слегка терпкий, отстраненно — ледяной вкус светлого вина — на языке.
Я один. Квинт отправился обратно, в Равенну, на флот — гоняться за пиратами. Вместе с ним уехал Фессал, бывший гладиатор и учитель гладиаторов, ныне — свободный человек. Он добровольно охраняет Квинта от всяческих бед…
И стоит это недорого.
А я собираюсь в Германию. Как хорошо вовремя выпущенные птицы влияют на настроение принцепса! Знамение. Воля богов. Август увидел сотню летящих над крышами голубей и сделал меня легатом.
Хотя, может быть, просто оценил мою предприимчивость и посмеялся. И все-таки сделал меня легатом.
Что ни говори, Август — чудовищно умный человек. Его мотивы сложно понять.
Зато теперь я смогу найти убийц брата. И — покарать.
Обязательно покарать.
У меня осталось слишком мало братьев, чтобы позволить убивать их безнаказанно.
Удар германцев страшен. Грохот. Грохот такой, словно обрушилась подземная кузница Вулкана.
— Там, там! — кричит "мул". Он не договаривает, но я уже вижу сам.
Великан германец взмахивает молотом. Это примитивное оружие, очень тяжелое, для него нужна огромная физическая сила…