Легкая корона
Шрифт:
Выходить из дома одной стало неинтересно, мне было скучно практически в любой компании. Единственными, кого я навещала с удовольствием, были Марина и Глеб. Громов же злился на меня за такую пассивность.
— На кой черт мне нужна девушка, у которой нет никакой жизни? Мне нравятся активные и успешные женщины, которые делают карьеру, зарабатывают деньги, умеют наслаждаться жизнью. Сами по себе, а не зависят от мужчины. Вот вчера был концерт, почему тебя там не было?
— Ты меня не позвал.
— Да хуй со мной! Ты кто — бесплатное приложение? Ты должна была пойти. Все
— А, так это ты его ко мне направил?
— А кто же? Откуда бы у него был твой телефон? Ты с ним встретилась?
— Не-а.
— Почему?
— Ну, я не знаю, Сережа. Ты читал Роберта Шекли? У него есть какой-то рассказ, не помню названия…
— Я не большой любитель фантастики.
— Да там дело не в фантастике. Просто там описано будущее. Всем правят мужчины. А женщины живут в барокамерах. Мужчина хочет с женщиной пообщаться, нажимает на кнопку — и она выезжает к нему, накрашенная и довольная жизнью. А надоест, он опять нажмет на кнопку, и она уезжает обратно в барокамеру, спать.
— Очень мило. И к чему ты мне это рассказываешь?
— Потому что мне кажется, что я живу в такой барокамере. Ты мне звонишь — я несусь к тебе, не звонишь — и я впадаю в летаргический сон.
— И это ужасно неприятно. Противно. Ненавижу таких женщин. Если ты так будешь себя вести, то мы с тобой расстанемся очень быстро. Я ищу такую женщину, которая была бы центром притяжения, о которой говорят, за которую борются. А не ту, про которую говорят: «А, она — девушка Громова», и это ее определяет целиком. Вот недавно кто-то о тебе рассказывал, какая ты крутая, — и мне, старому ослу, было приятно. Я тобой гордился. Мне тебя сразу захотелось.
— Да? А кто говорил и что?
— Да не суть! Я хочу тобой гордиться и хвастаться перед другими, хочу, чтобы все на тебя смотрели с жадностью и хотели тебя. А если твое единственное достоинство — невъебенная любовь ко мне, то на хуй мне это нужно?
— Я не понимаю этой логики. Того, что я значу что-то в твоих собственных глазах и ты сам меня хочешь — этого мало, этого тебе недостаточно? Зачем нужны эти подтверждения от других? Если мою девушку хотят мои друзья, тогда она точно чего-то стоит. А если она такая крутая, и она моя, то и я тоже очень крут. Это пошло.
— Это жизнь. Так устроены мужчины, в нас силен дух соревнования. И женщины как раз являются одним из главных объектов соревнования самцов. Чем привлекательнее твоя спутница, тем выше ты котируешься среди мужчин, и тем выше шанс привлечь других женщин.
СОСЕДКА СВЕРХУ
Я пришла к Марине зализать раны и обсудить варианты пути к успеху и славе.
— Что ты делаешь, когда он кончает? — по-деловому спросила меня Марина, когда я в очередной раз стала пересказывать ей мой последний разговор с Громовым.
— Э-э, ничего, собственно, — как-то растерялась я.
— Но ты предохраняешься?
— Нет.
Я
Раздался телефонный звонок.
— Ответь, пожалуйста, я не могу отойти от плиты, — попросила Марина, помешивая кашу в кастрюле.
Маленький Игорь, их с Глебом старший сын и мой крестник, сидел здесь же, в кухне, на своем стульчике, в ожидании обеда.
— Алле, — сказала я, снимая трубку.
— Это Костя, — ответил мне красивый низкий мужской голос.
«Ну, Костя, и что, собственно? Тебе кого, Глеба или Марину?» — подумала я про себя, но вслух этого не произнесла, все-таки не мой же знакомый.
— Это Костя, — сказала я Марине.
Та, одной рукой продолжая помешивать кашу, второй ухватила стоящую рядом швабру и постучала ею в потолок.
Тук-тук-тук — три раза.
— Передай ему, сейчас спустится.
— Сейчас спустится, — как попугай, сказала я в трубку. На том конце провода невежливо промолчали.
Раздался стук в дверь, я пошла открывать. На пороге стоял красивый, но сильно помятый, очень худой длинноволосый парень рокового вида. Лицо его мне было смутно знакомо, но вот так сразу вспомнить, кто он такой, я не смогла.
Пока он разговаривал по телефону, а Марина давала Игорю обед, я все пыталась вспомнить, откуда же его знаю. Из вежливости я старалась не очень прислушиваться к разговору, но какие-то слова долетали.
— Репетиция… во сколько? Когда быть на вокзале?
И до меня дошло — это был Алексей Штарков, классный блюзовый гитарист, который играл со многими командами, но подолгу нигде не задерживался.
— Божена теперь живет с Лехой, — объяснила мне Марина, когда тот ушел. — Телефон у них в квартире сломался, и им звонят по нашему номеру, я стучу в потолок, они приходят. А Костя — это Кинчев, они друзья.
Много лет Марина мне рассказывала о своей соседке сверху Божене, наркоманке и алкоголичке. Вечно к ней ходили всякие темные личности, часто они ошибались этажом и ломились в Маринину дверь в любое время дня и ночи. Марину это бесило, особенно когда родился Игорь. Она повесила на входную дверь огромный плакат «Не звонить! Спит ребенок!» — но это не помогало.
Там, наверху, устраивали постоянно пьянки, драки и еще бог знает что. Несколько раз у Марины обваливался потолок в ванной комнате, потому что Божена отрубалась, лежа в ванне, и вода переливалась через край. Были какие-то мелкие пожары, от которых на потолке осталось большое бурое пятно, а дверь в Боженину квартиру почти сгорела. Соседи вызывали милицию, всех уводили, и на какое-то время становилось тихо. А потом все начиналось по новой.