Легкая корона
Шрифт:
— Я целый день на работе. Я зубной техник и работаю в основном один. А во время перекура мы говорим о футболе, или о погоде, или о Горбачеве. Когда прихожу домой, то мама — я с мамой живу — выбирает, что смотреть, а у меня нет сил с ней спорить. Так что я ничего не знаю. Из газет читаю только «Советский спорт».
— А, если зубной техник, то у тебя, значит, много денег.
— Нет, не много, потому что я честный. Получаю зарплату, и все.
— О'кей, в любом случае это не мое дело. А что касается «Советского спорта», то мой отец, сколько себя помню, всегда говорил, что читать можно только две газеты: «Говорит и показывает Москва», потому что там нет ничего, кроме телепрограммы, и
— А зачем тебе была нужна «Пионерская правда»? — засмеялся Вуди Аллен.
— В школе требовали. Надо было писать по передовицам изложения и делать отчеты в классе.
Повисла пауза. Я, кажется, исчерпала все темы.
— Я очень голодная. А поесть у нас в городе в это время суток негде. Так что пора, наверное, ехать домой, — наконец сказала я. Была, конечно, пельменная для таксистов на Лубянке, но это было наше с Громовым место, и идти туда с незнакомым человеком мне не хотелось.
— Я знаю одно место, кооператив, недавно открыли. Я там не был, но мне друг рассказывал. Работает всю ночь.
— Где?
— На улице Горького, там в арке, рядом с кафе-мороженым «Московское».
— Ну, поехали.
Когда в третьем часу ночи мы выехали на улицу Горького с проспекта Маркса, то увидели, что напротив арки припарковано довольно много иномарок с затененными стеклами. Рядом с ними тусовались молодые люди крепкого телосложения и сурового вида, почему-то в спортивных костюмах. На наш «Запорожец», лихо затормозивший рядом с чьим-то «мерсом», они посмотрели как на чудо света, доселе истории неизвестное. Под их колючими взглядами мы с Вуди Алленом, немного поколебавшись, вышли из машины. Впереди в арке стояли еще мужчины и с ними несколько женщин, наружности настолько яркой, что сомнений в их профессиональной принадлежности не возникало. Они смеялись — уж не знаю, над нами — запорожцами, или просто так, по долгу службы. Мы медленно двинулись вперед.
— Мой приятель здесь был и сам мне об этом рассказывал, следовательно, он вышел отсюда живым и здоровым, — подбадривая себя, тихонько проговорил Вуди. — Пойдем, чем мы хуже?
Они смотрели на нас, а я смотрела на них — вот так, вживую, я на улицах Москвы проституток еще не видела. Они, как правило, обретались рядом с иностранцами и местами их компактного проживания. Было очень неуютно здесь, в темноте арки, среди этих напряженных людей. Я точно знала, что Громов в подобной ситуации развернулся бы и, бросив меня на произвол судьбы, сбежал — всякие глупости вроде потери лица или мужской чести его совершенно не волновали. А вот отец мой, наоборот, гордо, как джигит, прошел бы среди них и провел бы свою даму, как настоящую королеву, — а они стелились бы перед Ним и открывали бы ему двери. Я посмотрела на Вуди Аллена, тот явно стремался и чувствовал себя Не в своей тарелке, но и показывать спину тоже не хотел. Тут дорогу нам загородил здоровый лоб в костюме, уже не спортивном, а вполне цивильном.
— Куда? — грубо спросил он.
— В ресторан, — замогильным голосом отозвался Вуди.
— Все места забронированы.
Кажется, Вуди испытал сильнейшее облегчение от того, что отпала необходимость входить в это волчье логово. Мне тоже туда не хотелось. Мы стояли и смотрели на охранника, как баран на новые ворота.
— Нет мест, — повторил мужик еще раз и отвернулся.
— Ну, что делать, у них все занято. Пойдем? — сказал Вуди и, взяв меня под локоток, аккуратно начал выводить из опасного места. Под кривые ухмылки качков мы сели в «Запорожец» и уехали.
— Есть еще одно место — ресторан на «Речном вокзале», — после долгой
«Речной вокзал» так «Речной вокзал», спорить не хотелось, идти домой тоже не хотелось, мне было все равно.
— Угу. — Хорошо, что с Вуди можно было не напрягаться.
— А знаешь, что? Давай поедем ко мне. Мама очень вкусно готовит, правда. Пальчики оближешь. Я поэтому не люблю есть нигде, кроме как дома. Давай, а?
— Нет, Толя, спасибо за приглашение, но я не поеду.
— Я ничего такого не имел в виду. И я не какой-нибудь насильник и все такое. Просто думал, поедим чего-нибудь вкусного. Выпьем чаю. Я не буду ничего делать, что ты не хочешь.
— Тогда, может, отвезешь меня домой?
— Нет, погоди. Мы уже почти приехали, глупо разворачиваться и возвращаться несолоно хлебавши.
Было начало четвертого утра, мое любимое время суток. В этот час со всех, кто не спит, спадает маска, которую они носят постоянно, и обнажается их настоящее лицо. Исчезает все искусственное, наносное, и человек открывается перед тобой таким, какой он есть на самом деле. Это всегда удивительная метаморфоза, и я часто удивлялась и меняла свое представление о людях после нескольких проведенных вместе бессонных ночей. Особенно я любила ночного Громова, безо всех этих слоев самозащиты, лишней рисовки, ненужной шелухи и колючести. Он становился удивительно молодым, ранимым, нежным, и мне казалось, что я вижу его настоящего. «Опаньки, а вот об этом думать не надо. Я не имею права все время о нем думать», — остановила я себя. Мы ехали молча по пустынной, ночной Москве. Было в этом нечто успокаивающее, расслабляющее, и То-лик, как ни странно, меня не раздражал. Я потихоньку задремала. Вдруг наш «Запорожец» резко, со скрежетом затормозил.
— Выходи за меня замуж, — сказал Толя.
От неожиданности я рассмеялась.
— Я серьезно. Почему ты смеешься? Я что, настолько не похож на человека, за которого можно выйти замуж?
— Не в этом дело! Просто не рановато ли делать предложение? Мы знакомы всего несколько часов.
— Ну и что? Иногда этого достаточно, чтобы понять, что человек тебе подходит. Люди составляют мнение друг о друге в первые секунды знакомства. А все остальное — социология. А раньше как женились? Кого родители выбирали, на той и женились, и ничего, жили потом всю жизнь счастливо.
Я смотрела на него во все глаза и старалась понять: он псих или просто у него такое нестандартное чувство юмора? Может, у всех, кто похож на Вуди Аллена, серьезные проблемы с головой? С другой стороны, мне первый раз в жизни делали предложение, это льстило моему женскому самолюбию. Но, конечно, даже в самых смелых девичьих грезах я не могла представить себе эту сцену в «Запорожце» и что руку и сердце мне будет предлагать московский двойник Вуди Аллена, которого я знаю пару часов.
— Тебя твоя мама, что ли, совсем заела, требует поскорее жениться и родить внуков? Или она даже начала тебе подыскивать невест из провинции и ты от отчаяния предлагаешь руку первой нормальной девушке, которую ты встретил за последнее время?
— Вот видишь, я об этом и говорю — ты умная еврейская девочка. И поскольку ты умная, я тебе скажу все как есть.
— Ты меня пугаешь.
— Конечно, я не сумасшедший, вот так с бухты-барахты жениться. Ты мне нравишься, но это не любовь с первого взгляда, я в такие глупости не верю.
— Ну, еще бы, ты же зубной техник, а вы люди практического склада.
— Правильно, — он моей иронии не понял. — Я бы начал за тобой ухаживать и все такое, но у меня нет времени. Мы с мамой уезжаем в Израиль, и я хочу жениться на хорошей девушке здесь, чтобы там мы вместе строили новую жизнь.