Легкое сумасшествие по имени любовь
Шрифт:
— Это МОЯ вечеринка, и если у тебя нет на нее времени, я все устрою сама. — Она хрустнула салатом.
— Никто не собирается заставлять тебя планировать собственную вечеринку, Доди, — ответила я. — Это все, что я хочу сказать.
— Но если я хочу, значит, она должна состояться в любом случае. Разве не так должно быть, Дез?
Дез быстро орудовал вилкой. Он посмотрел на Доди так, будто ее вопрос задел его.
— Какая разница, что я думаю, Доди. Это тебе решать. — Он вел себя так необычно. Наверное, и впрямь проголодался.
Доди задержала
— Ты можешь взять на себя возню с едой?
— Думаю, да. Отпрошусь на одну ночь с работы.
— Я тоже буду помогать, — обнадежила Бет.
Доди расцвела и похлопала Бет по руке:
— Спасибо, милочка. Ну что, видите? Все решено.
— Ничего не решено! — вспылил Фонтейн, оттолкнув тарелку.
Джаспер усмехнулся:
— Эй, давай не будем горячиться, Тим.
Фонтейн фыркнул и демонстративно скрестил на груди руки.
— Я тебя просил не называть меня так. Ты знаешь, что я не перевариваю это имя.
— А почему, Фонтейн? — ничего не подозревая, спросила Бет. — Тим вроде бы неплохо звучит.
Джаспер снова хмыкнул.
— Это не смешно! — Огрызающийся Фонтейн напоминал сердитого котенка.
— Ну… забавно, — кивнул Джаспер.
Мы все согласились. Фонтейн надулся, оттопырив нижнюю губу, а Джаспер продолжал говорить, рассказывая Бет эту историю.
— Видишь ли, когда Фонтейн был маленьким, он был… слишком маленьким. И когда ему исполнилось десять…
Фонтейн толкнул его локтем.
— Мне было восемь!
— Ладно. Ему исполнилось восемь. Он вывихнул лодыжку, и ему пришлось ходить в школу со старым костылем, мама его, кажется, сохранила, да? С крошечным деревянным костыликом. — Джаспер показал руками, какого примерно размера был костыль, и засмеялся еще сильнее.
Я едва сдерживала улыбку.
— И потому дети в школе прозвали его Кроха Тим. Как только он идет мимо, они хором: «Господь да благословит нас всех. Это Кроха Тим. Ба, да он притворяется!» Так и привязалось. Годами его так называли: Кроха Тим.
Легкий смешок облетел стол. Даже у самого Фонтейна губы дернулись, и он продолжил сам:
— Но когда я перешел в другую школу в седьмом классе, то сказал всем, что меня зовут Фонтейн.
— Ты думал, что тебя станут меньше дразнить? — В голосе Деза звучало непритворное сомнение.
У Фонтейна хватило наглости, чтобы самодовольно похвалиться своим искусством надувательства.
— Я сказал своим одноклассникам, что работаю в ФБР под прикрытием, помогая вычислять банды и организованную преступность, все такое. Вы же помните, в то время как раз шел сериал «Мачо и ботан». — Фонтейн наконец улыбнулся.
— Но это все не самое интересное. Расскажи им, как ты вывихнул злополучную лодыжку. О, это самый смак! — Джаспер едва сдерживал смех.
Улыбка Фонтейна стала еще шире:
— Я упал с лестницы, пытаясь продефилировать в маминых туфлях на шпильке.
Доди
— Мне стоило уже тогда догадаться, — сказала она.
* * *
Пока мы с Бет убирали со стола тарелки, оставшиеся после ужина, Доди и Дез вышли на террасу. Наблюдая через окно, я заметила, что разговор между ними шел вовсе не пустячный. Дез смотрел на Доди сверху вниз, и его кулаки при этом сжимались. Она тоже выглядела сердитой, стояла, уперев руки в бока и упрямо стиснув зубы. Дядя Уолтер сказал бы, что в ней явно течет ирландская кровь. Что бы Дез ей ни пытался впарить, она на это не покупалась.
— Интересно, о чем они говорят? — спросила Бет, подойдя ко мне.
— Не знаю. Он выглядит таким странным весь вечер. Придется выяснить, что происходит.
Я вышла на террасу и увидела Деза, сжимавшего виски руками.
— Ты не должна втягивать меня во все это, Доди. Нечестно так поступать, и неважно с кем.
Их беседа резко оборвалась, как только я вошла. Вид у них был виноватый, точно у моих детей, когда однажды я застала их в шкафу с пачкой печенья.
— Втянуть тебя во что? — поинтересовалась я.
Лицо Деза ничего не выражало.
— Мне не понравилось, что Доди приставала ко мне со своей вечеринкой по случаю дня рождения, — заявил он.
— Ты серьезно?
Судя по нему, это рассердило его даже больше, чем когда она спросила, обрезан ли он и сколько лет ему было, когда он потерял девственность? Но дурацкая вечеринка ни в какое сравнение со всем этим не шла.
— Да, ладно, это не мне решать. Слушай, мне очень рано вставать на работу, а я уже падаю. Я лучше пойду домой, хорошо?
— Оставлю вас вдвоем, чтобы вы попрощались. — Доди коснулась его руки. — Мне жаль, что мы так и не договорились, Дез.
— Да. Спокойной ночи, Доди.
Она ушла в дом. Тревога, тлеющая во мне весь вечер, разгоралась. Спор был явно не о ее дне рождения. И дело не в том, что он не выспится. После прошлой недели я думала, что у нас больше нет секретов друг от друга. И я отчаянно хотела поговорить с ним о Ричарде, но это могло подождать.
— Извини, что она тебя достает.
— Брось, я просто… устал, вот что. У меня полно работы, и я не могу принимать решения за нее.
— Решения за нее?
Он наскоро обнял меня и тут же отстранился:
— Не обращай внимания. Я позвоню тебе завтра, ладно?
Он чуть ли не бегом промчался сквозь дом, по дороге помахав сидящим в гостиной, и выскочил через парадную дверь.
Доди стояла у стола в гостиной и смотрела в никуда.
— Доди, что это было, черт побери? И не надо втирать мне сейчас про свой день рождения. Что здесь происходит?
Я никогда не видела, чтобы моя тетя плакала. Да и сейчас она была полна решимости не показать мне слабости. Она заморгала, чтобы сдержать слезы, и через силу улыбнулась. Мое сердце замерло.