Лёха - сокрушитель Вселенной
Шрифт:
Лёха задумчиво почесал голову.
Глава 39. Пир Во Время Чумы
Пир и в самом деле удался на славу.
Первым принесли вино, аперитив, для того, чтоб разжечь аппетит, который у Лёхи и так не страдал. Белый сухой вермут, который Лёха всегда считал бабским пойлом, удивительно приятно прокатился по пищеводу и закончил свой путь в могучем геройском брюхе. Лёха незамедлительно замахнул ещё стаканчик. После пьянки с Ледовласым он больше не мог захмелеть, но вермут
— Зря торопишься, мы ещё успеем выпить, — сказал Индржих, который расслабленно сидел на троне и смаковал напиток из серебряного кубка.
Чуть погодя слуги, точнее говоря, такие же солдаты, как и на тренировочной площадке, только без доспехов, принесли им рагу из бекона и птицы с орехами. Вкус тоже оказался необычным, из всей палитры Лёха узнал только жареный бекон, и лишь потому, что ел его раньше. Мясо птицы, серое, наоборот, казалось незнакомым, но вкусным. Бекон обжарили с чесноком и специями, туда же добавили птицу, грибы и орехи, а потом, судя по всему, залили всё пивом и тушили на малом огне. Вместе с рагу принесли красное вино, разбавленное до бледно-розового оттенка.
— Что это за мясо? — спросил Избранный, выплюнув очередную мелкую косточку.
— Голубь, — ответил хозяин.
Лёха удивился, но виду не подал, а когда покончил со всем, что было на тарелке, залпом выпил стакан вина, сыто рыгнул и огляделся.
Зал находился на первом этаже, и пол здесь был земляной, усыпанный соломой, а полумрак разгоняли только несколько свечей на столе, жаровня в углу и пара чадящих факелов на стене. Было прохладно, несмотря на то, что снаружи пригревало летнее солнце, и Лёха в своём костюмчике ощутимо мёрз, а вот рыцари сидели в латах, под которыми были толстые поддоспешники, и никаких неудобств не испытывали.
Ганс вяло оправдывался перед сюзереном за их поражение и пленение, Фриц и Йозеф с понурым видом ковырялись в тарелках, за всё время они так и не произнесли ни слова, стесняясь своих новых тембров. Индржих это заметил.
— А вы почему молчите? — спросил он.
Рыцари переглянулись, засмущались, но неожиданно к ним на выручку пришёл Лёха.
— Дык они это, обет молчания дали, — сказал он. — Пока косяк свой подвигом не искупят, бля, так и будут фуфелами.
Все повернулись к нему, в глазах у рыцарей зажглась надежда. Всё-таки Лёха предлагал им шанс вернуть мужество и честь, а это было важно даже для таких рыцарей как они.
— Подвиг настоящий, конечно, это вам не бабку через дорогу перевести, бля, — гоготнул Паладин.
— А сам ты, Лёха, какие подвиги совершал? Больно я люблю про такое послушать, — произнёс Индржих, пока слуга доливал ему вина.
Лёха почесал башку, остро жалея, что сейчас здесь нет Петровича, который мог бы рассказать обо всём куда интереснее и красивее. Искусством риторики Лёха не владел.
— Да бля, паладин я, короче, ну, типа, герой, — ответил Герой. — Богиня сказала кого
Рассказ получился не очень красочным, но Лёху спасла перемена блюд. Слуги внесли целого жареного поросёнка, покрытого румяной корочкой. Лёха уже не был голоден, но почувствовал, как всё равно от запаха жареного мяса потекли слюни. В замке Индржиха ему начинало нравиться всё больше и больше.
Поросёнок лежал на широком металлическом блюде, окружённый гарниром из овощей и грибов. Индржих лично взялся отрезать мясо, решая, какой кусок кому достанется, и Лёхе достался приличных размеров окорочок. Как почётному гостю, не иначе. Рыцарям достались куски поскромнее.
— Ты, вестимо, из дальних земель. У нас поблизости никто такого платья не носит, и говор необычный у тебя, — заметил барон. — Расскажи про свои края.
Вот за свой район Лёха был готов пояснить всякому. Всю жизнь он прожил в одном и том же микрорайоне, и его там знали все.
— Так с Белозерска я, с Восточного. Кого хочешь спроси, все за меня скажут, что я пацан нормальный. Кроме этих петушар с Тракторного, они гнилые все. И с Энгельса черти тоже сплошные, — ответил Герой, пускаясь в пространные воспоминания.
Барон, естественно, ничего не понял. Понял только то, что Лёха пришёл с востока, на что, в принципе, намекал его костюм, но с другой стороны, лицо у гостя было широкое и красное, совсем непохожее на смуглые лица узкоглазых мастеров боевых искусств, которые иногда странствовали по дальним краям.
— А вы, бездельники, как так? Как перепутали смелого витязя с простолюдином? — сурово сдвинув брови, прорычал Индржих.
Рыцари снова уткнулись в свои тарелки, но там ответа не находилось. Лёха снова поспешил на помощь.
— Дык это, я, короче, рыбу ловил. Во, такого же порося поймал, — Лёха показал обглоданной костью на свиную голову. — Он, сучара, вырываться стал, меня всего грязью забрызгал. Ну и тут твои пацанчики подъехали. Я-то им хотел пояснить, что попутали они, да миром не удалось решить, пришлось их подрихтовать мальца!
Лёха заржал и покраснел ещё больше, сопли и слюни полетели в разные стороны, приземляясь то на поросёнка, то в чужие тарелки. Индржих тоже громко засмеялся, рыцари, наоборот, хмуро ждали, когда веселье утихнет, надеясь, что Лёха не станет упоминать их клятву и её нарушение.
— Ну как там с деньгами? — вдруг спросил Герой, прекращая смеяться так же резко, как и начал.
— Какими деньгами? — спросил барон.
— Которые я вложил. В капитал, — решил подколоть его Лёха, но тут же передумал. — Выкуп. За рыцарей.
— А, э-э-этими деньгами, — протянул Индржих.
Его выручили слуги, которые внесли следующее блюдо, жаркое из форели с розмарином и травами. На блестящей чешуе Лёха заметил тающий кусочек сливочного масла и невольно сглотнул слюну, несмотря на то, что объелся ещё на первом блюде.