Лекарь для захватчика
Шрифт:
Эта женщина – яд! Но такой сладкий, что он бы глотал его вместо вина.
– Леди, благодарю вас, – кланяется он, заканчивая осмотр прелестниц, – решение вскоре будет принято.
До коронации осталось не так долго. Пройдет траур, и Реиган пригласит Антуанетту в столицу. Она должна быть рядом с ним, изображая счастливую супругу, когда он будет коронован. Формально Рэй уже император, но ему должны присягнуть все вассалы, включая короля Саореля. А в самом Саореле, кажется, очень недовольны тем, что принцесса не получит титула императрицы.
Алан вдохнул – он просто не может в очередной
Глава 16
Антуанетт-Аннабель
– Ну, что, – я сажусь на постель, вглядываясь в бледное и мрачное лицо Элизабет, – и зачем ты это сделала?
Она дует губы и отворачивается.
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Не хочешь говорить – твое право, но послушай меня, – умудренную жизнью женщину, – если ты продолжишь вредить мне, вести себя, как дура, предъявлять претензии Софи или семье Ройсов, думать, что ты пуп Земли, у меня для тебя плохие новости, – и я ловлю на себе ее изумленный и обозленный взгляд, – Рьен – это не Вельсвен, а я – не капризная принцесса. Уясни уже, Элизабет, от нас самих зависит, какой будет наша жизнь здесь. И, если честно, от тебя пока мало толка. Посмотри, наконец, вокруг – мы здесь одни, в столице нас никто не ждет, я, ты, Софи, капитан Эрт, его солдаты и Ройсы – все. Надо держаться друг друга, а не устраивать грызню и уж тем более не сводить счеты с жизнью. Но, – и я втягиваю кислород, потому что начинаю закипать: – если не согласна с этим, я тебя не держу.
Глаза Элизабет лезут на лоб, она хватает ртом воздух. А я продолжаю:
– И, если захочешь закончить начатое, спасать еще раз не буду.
Она снова отворачивается, а я поднимаюсь и оглаживаю юбку. Смотрю в окно несколько долгих мгновений – раннее солнечное утро. Я стала просыпаться с рассветом, чтобы успеть закончить все дела до захода солнца, потому что жечь свечи очень дорого. А еще потому, что в замке всегда нужно что-то делать.
– Подумай над моими словами, – говорю я фрейлине и направляюсь к выходу.
Одеяло вдруг шуршит, Элизабет приподнимается. До меня доносится ее хриплый и ослабший голос:
– Ты чудовищно выглядишь, Анна, – а когда я оборачиваюсь, она виновато хлопает глазами: – Эта Софи не позаботится о твоих волосах так, как я. И что с твоим платьем? Шнуровка ослаблена. Это небрежно. Так не ходят.
И я вижу, что она напугана и ей неловко, а еще страшно, что я отвернусь от нее. Я. Единственная, кто у нее есть. Теперь.
– Тогда я жду, что ты начнешь уделять своим обязанностям больше времени, – говорю и, наконец, улыбаюсь.
Дрожащая улыбка скользит и по губам Элизабет.
– Я боюсь, – говорит она. – Мне так страшно, Анна. Знаешь, что случилось с императрицей Клеменцией, матерью Реигана?
Элизабет подбирается в изножье кровати, путаясь в длинной сорочке. Ее трясет – болезнь еще не до конца отступила, а голод совсем ее обессилил. Но даже сейчас, бледная, с черными длинными волосами и лихорадочно блестящим взглядом, она очень хороша.
Я сажусь в кресло, поддаюсь вперед и опускаю локти на колени, а Элизабет с недоумением смотрит на мою позу. И я тотчас выпрямилась – черт бы побрал этот аристократический этикет.
–
– Клеменция была первой женой императора Ронана, – говорит фрейлина. – Он отправил ее в монастырь богини Аэль, как и приближенную ей фрейлину Габриэлу Пацо. Они обе скончались там через несколько лет. Их кельи были сырыми, еда скудной, а молитвы чересчур частыми. Реиган был привязан к матери, но император был неумолим, разлучив их. Он хотел, чтобы его сын был великим воином и правителем. Говорят, он дал клятву богу-завоевателю, что его сын подчинит себе весь мир, и что род Уилбергов оставит след в вечности, – и фрейлина покусывает губу: – я не хочу умирать, как Габриэла Пацо, я ведь ничего даже не сделала…
– Если будешь слушать меня, умирать не придется.
– Раньше ты не была такой, – говорит она, вглядываясь в мое лицо, – порядочной и умной. Фрейлины при дворе считали тебя импульсивной. И я… тоже. Они вечно играли на твоих чувствах и подначивали тебя. А ты… шла на поводу из-за своей ненависти. Ты сама выбрала Элен, сблизилась с ней и всячески хотела, чтобы Реиган обратил на нее внимание. Не на меня. Ты знала, что… – и она замолкает, справляясь с чувствами, и говорит вновь: – знала, что я хочу быть с ним, люблю его. А теперь я понимаю, почему ты выбрала Элен. Потому что я бы никогда не сделала ничего во вред его величеству, а ты хотела влиять на него через леди Фант.
– Это в прошлом, – отвечаю. – Я справлюсь со всем этим и сама. Но с тобой это будет проще, Элизабет. Я плохо помню, что было до того дня, как Реиган привез меня в Вельсвен. Мне понадобятся все твои знания, в том числе о придворных и приближенных к императору. Нам еще придется вернуться в столицу на коронацию, и я буду уязвима. Я сейчас говорю с тобой в открытую, без всякого притворства. Мне понадобиться твоя помощь.
Элизабет отчаянно вглядывается – так жадно, с такой надеждой, что я испытываю облегчение, когда она говорит:
– Хорошо… да, я… согласна, – а потом часто моргает, встряхивает головой и бодрится: – Только позволь что-то сделать с твоими волосами, ты похожа на простолюдинку, Анна. Тебе нельзя так ходить.
– Сделаешь, когда тебе станет лучше. Надо больше спать. Я пришлю госпожу Ройс с легким овощным супом. Тебе нужно придерживаться диеты, – я не спешу уходить, потому что Элизабет сейчас для меня – кладезь знаний об этом мире. – Ты сказала про богиню Аэль. Я так понимаю, религия в Эсмаре играет важную роль. Если, – я облизываю пересохшие губы, – если я хочу получить развод, должна ли я просить об этом духовенство?
Фрейлина бледнеет.
Мы так долго смотрим друг на друга в полном молчании, что я начинаю сожалеть об этом вопросе.
– Ты так непохожа на себя, – шепчет Элизабет. – Словно другой человек.
– Я устала от мести. Я не хочу вредить Реигану, мне нужно просто освободиться от него.
– Развод можно потребовать, только если жена бесплодна, – отвечает фрейлина, – если в течение трех лет она не смогла родить ребенка. Но в вашем случае это… – Элизабет подавленно продолжает: – его величество не прикасался к тебе после вашей брачной ночи. Если он восполнит это упущение, ты станешь матерью… если только не будешь…