Лекарь
Шрифт:
Но Женька настолько потерялся в событиях, что смог только невнятно развести руками и озвучить самое очевидное:
«Что тут скажешь, Тихон. Сумка с нами, давай порадуемся хотя бы этому»
Предаться восторгам им помешал шум, возникший на вершине склона, и мелькающий свет поисковых фонарей. В считанные минуты невезучие скитальцы были окружены плотным кольцом бойцов охранения и повалены на землю.
«Молчать и не двигаться!» — рявкнули сверху.
Женька послушно замер, косясь на своего приятеля, который тоже решил воспользоваться дельным советом. Вести беседу в подобном положении желания не возникало тоже, и под дружное пыхтение исполнительных вояк оба бродяги беззвучно были транспортированы в крытую машину. Женька
Варвар не успел как следует рассмотреть высокое здание, возле которого им предлагалось сделать привал, поскольку ему на голову был наброшен синтетический мешок, отдающий химическими реактивами. По всей вероятности, Тихона постигла та же судьба, поскольку до Женьки донесся его негромкий неразборчивый голос, выражавший явное недовольство. После весьма утомительного, но недолгого пути их втолкнули в какую-то дверь, и Женька получил возможность познакомится с обстановкой воочию. Конечной точкой их маршрута стал просторный светлый кабинет с массивным столом и резным старинным креслом, в котором Женька не с первого раза разглядел маленького тщедушного человечка, показавшегося ему смутно знакомым. Человечек при виде вошедших, тут же оторвался от изучения каких-то бумаг и откинулся в глубоком кресле.
«Ну, что, Прохор, — вместо приветствия сухо проговорил он, — все дорожки ведут к свиданию, как пелось когда-то в старой песенке.»
Фривольный тон хозяина не смог обмануть насторожившегося Женьку. Тщедушный человечек источал злобу, нетерпение и искреннее любопытство, которое никак не мог скрыть за небрежностью жестов.
«Так вот ты какой, Прохор Моськин, — издевательски протянул он, подходя вплотную к Тихону. — а я тебя знаю. Это же ты помогал толстому недоумку устранять неполадки в работе моего приспособления. Согласись, весьма любопытная разработка, ты не находишь? Однако она не идет ни в какие сравнения с твоими изобретениями, Прохор Моськин. Я уже познакомился с некоторыми твоими исканиями. Ты чертовски умный. И тупой одновременно. Ты же не хочешь сотрудничества со мной? Нет? И ни с кем не хочешь? В том твоя ошибка, Прохор. Быть одиночкой всегда нелегко. Быть гением-одиночкой невыносимо.»
Руки Тихона были туго стянуты за спиной, а его голова надежно спрятана под непроницаемым мешком, однако даже такой, беспомощный и безопасный, Тихон вызывал у человечка тревогу. В тощем хозяине Женька узнал того невнятного типа, что напрашивался на общение после взрыва трансформаторной будки, он же приказал невменяемой Соне приглядывать за Женькой в квартире, он же считался самым могущественным человеком в текущем отрезке времени и носил имя Игнат Бражников.
Тихон продолжал сохранять молчание, а Игнат, немного приободрившись, продолжил начатую мысль.
«Прохор, я предлагаю тебе дружбу, — разоткровенничался Бражников, — от такого не отказываются, поверь. Посмотри на себя, Прохор. Ты, несмотря на свою гениальность, был и остаешься никем. Однажды случайный барыга, решивший отметить удачную сделку в вокзальном кабаке, снял на ночь проститутку, которую нашел там же. И в результате пьяной оргии на свет появился ты. Все твое детство и часть юности прошло за вонючими стенами того же кабака, где ты изо всех сил пытался не сдохнуть с голоду. Потом случилась эпидемия, ты обратился в тварь, но это не существенно, Прохор. Тогда
Женька, широко распахнув глаза, слушал откровения господина Бражникова, и не верил ни одному его слову. Источники, к которым обращался Игнат, безбожно наврали ему, выставив его Тихона в таком неприглядном свете. С его наследственностью было все в порядке, а его матушка была уважаемой женщиной, доброй и порядочной. Не говоря уже об отце, талантливом враче и удачливом бизнесмене. Тихон молча сжимал кулаки за спиной и никак не реагировал на невнятные инсинуации. Все же он добровольно натянул на себя отвратительную личину маргинала Моськина и создал ему имя.
Игнат оказался на редкость терпеливым и, полюбовавшись на молчаливого собеседника в ожидании ответа, запел снова.
«Ну что ж, это твое право, Моськин. Сейчас ты молод и силен, но придет время, когда ты будешь остро нуждаться в верных друзьях, теплом доме и стабильном доходе. Сейчас ты живешь, где придется, питаясь самым дешевым концентратом. Если ты сломишь свое непонятное мне упрямство, я дам тебе все, чего ты лишен, и немного больше. Ты сможешь носить настоящие вещи из натуральных материалов и есть вкуснейшую пищу, о существовании которой даже не догадываешься. И законники никогда не встанут на твоем пути. Подумай. Взамен этих преференций я предлагаю помочь мне, обнародовать свои разработки и перестать валять дурака.»
Игнат медленно подошел к Тихону и осторожно провел раскрытой ладонью по оборванным тряпкам, выполняющим роль одежды упрямого ученого. Тихон ощутимо напрягся, интуитивно отступив назад, а Бражников, не обращая внимания на столь красноречивую реакцию, так же не торопясь, стянул с головы молчаливого собеседника непроницаемый мешок.
«Ты очень изменился за годы скитаний, — задумчиво пробормотал Игнат, вглядываясь в тонкие красивые черты, — подростком ты был весьма посредственен. Видишь, мне даже не пришлось покидать эти стены, чтобы разузнать о тебе все, что необходимо, Прохор Степанович Моськин. Иди, подумай над моим предложением.»
Место, где предлагалось господину Моськину обдумывать выгодные предложения, выглядело карцером, да по сути и было им. За все время аудиенции, господин Бражников ни разу даже не взглянул в сторону верного спутника гениального маргинала, поскольку считал, что отлично разбирается в людях. Невзрачный Женька не вызвал у Игната никаких эмоций и был включен им в ряды туповатого Тараса, безымянного подельника и иже с ними. Поэтому и в подземелье Женька отправился вместе с Тихоном, чему тот не переставал радоваться до тех пор, пока за ними не захлопнулась железная дверь.
«Что дальше? — прохрипел Тихон, когда за дверью стихли шаги их тюремщиков, — давай, Женька, сыпь идеями. Мои мозги отказываются рождать умные мысли. И любые другие тоже.»
Женька присел на ледяной цементный пол и, косясь на приятеля, едва слышно пробормотал:
«Зато теперь я знаю, кто ты такой, Прохор Степанович. А кстати, почему ты остановился именно на этом невзрачном типе? Что мешало тебе подыскать более приличный прообраз?»
«Я и сам не знал, кто он такой, — просто отозвался Тихон, опуская голову, — по криминальным сводкам он не проходил, коммуналку не задерживал, я посчитал, что этого достаточно. К тому же, выбор у меня был не слишком большой. Моськин хотя бы был тощим и белобрысым, поэтому у много значимого Игната и не вызвал много сомнений. Хрен с ним, Женька. Что будем дальше делать мы? Как нам выбраться из этого мешка?»