Лекарка поневоле и 25 плохих примет
Шрифт:
Какой же мудак!
И ведёт себя так, будто он хозяин жизни!
— Хорошо связанная женщина в предварительных ласках не нуждается, да? — саркастично спросила я и опрокинула в себя флакон с эликсиром.
Вступать в открытую конфронтацию с этим психом я боялась — у него прямо на гнусной роже было написано, что он не шутит и вполне способен меня убить.
Мою шутку офицер Психейзер оценил и рассмеялся, задрав лицо к небу и продемонстрировав выдающийся кадык. Я с трудом подавила в себе желание ткнуть в него чем-нибудь
Вместо того чтобы задавать мне вопросы, он начал что-то кропотливо строчить в своей папке, чем нервировал ужасно. Раз приехал спрашивать — пусть спрашивает и валит подальше! Чего он теперь тянет?
А он словно нарочно полностью игнорировал моё присутствие. Зато его самого не игнорировала Шельма. Она забралась на лавку рядом со мной и внимательно следила за мелко подрагивающим металлическим кончиком перьевой ручки, которой писал офицер. Словно нарочно дразня кису, на самом кончике то вспыхивал, то гас лунный лучик.
Шельма приподняла пятую точку и начала мягко переминаться на задних лапах, готовясь прыгнуть. Я не знала — стоило её останавливать или нет. С одной стороны, никаких заклинаний в руках нахального мага не светилось, да и хотелось, чтобы киса немного подрала ему самолюбие. С другой — не хотелось бы, чтобы она пострадала.
Ладно, если что — вылечу.
Когда Шельма стремительно прыгнула, хищно растопырив передние лапы, офицер также стремительно сместился влево, пропуская её мимо себя, а потом слегка поддал ей ладонью под пушистый зад, отчего киса обиженно взмявкнула и рухнула по ту сторону стола куда-то вне поля моего зрения.
Незваный гость невозмутимо продолжил писать, будто ничего и не произошло, но теперь с его губ не сходила самодовольная улыбочка. Желание наделать из него пирожков, а потом накормить ими старосту стало почти непреодолимым…
Внезапно он резко дёрнулся, а из-под стола раздался ещё один обиженный мяв.
— Не смейте обижать Шельму! — возмутилась я.
— Пока что это ваша питомица пытается обидеть меня. Но в какой-то очень неловкой и медлительной манере. Возможно, если бы я спал, у неё было бы больше шансов.
Честно? Я оскорбилась. Шельма — очень даже ловкая. Ладно, может, не очень ловкая, но уж точно не медлительная.
— Вы приехали говорить гадости? Ик-ли всё же начнёте задавать ваши вопросы? — прошипела я, злясь на себя за дурацкую икоту.
Интересно, а магически унять её нельзя? Я подняла входящую в азарт Шельму с пола и строго приказала:
— Хватит.
Куда там! Она вырвалась из моих рук и сбежала в огород, явно намереваясь напасть на блестящеботиночного гостя из засады. А он продолжал писать, что бесило меня всё сильнее и сильнее.
— Да что вы там пишете? — наконец не выдержала я.
— Не помню, чтобы я должен был перед вами отчитываться, — насмешливо ответил он, даже не подняв на меня взгляд. — У нас с вами всё ровно наоборот: я спрашиваю,
Я попыталась дышать медленно и спокойно, отчего икоту стало слышно лишь отчётливее. И после каждого ика уголки губ этого Психейзера вздрагивали, беся неимоверно.
Из-за его спины раздался шорох, а затем в прыжке вылетела Шельма, от которой он снова на удивление изящно увернулся, на этот раз слитным движением встав из-за стола. Киса проехалась по лавке на пузе и впечалась под столом в мои колени, а затем снова бросилась на обидчика. На этот раз он уворачиваться не стал. Выставил перед её носом искрящий магией указательный палец и припечатал одним единственным словом:
— Нет.
Шельма взвизгнула и кубарем откатилась мне под ноги, где спряталась в подоле, жалобно подвывая и обхватив меня когтистыми лапами за щиколотку.
— Как мужественно с вашей стороны обидеть котёнка, — процедила я и наклонилась к Шельме, чтобы продиагностировать.
Никаких повреждений, кроме раненой гордости, у неё ожидаемо не нашлось, но я всё равно смотрела на офицера Психейзера так, чтобы он понимал: мы с Шельмой его терпеть не можем и изо всех сил ждём, пока он испишет ручку, натрёт себе мозоль на пальце и наконец свалит туда, откуда привалил.
Наконец он соизволил закончить, отложил папку и с интересом посмотрел на меня:
— Как вы оказались в Доваре?
— Проснулась, — саркастично ответила я.
— Вас воскресили?
— Нет. Откуда в этой глуши жрец? — резонно спросила я.
— Тогда как вы очутились в теле Ланы Эйн?
— Прос-ну-лась. У вас задержка восприятия информации? Могу говорить помедленнее, — любезно предложила я.
— Изволите язвить?
— Что вы! Изо всех сил сотрудничаю со следствием.
— Как вы проснулись? — спросил он, сощурившись и разглядывая меня оценивающе и… как-то слишком откровенно!
— С ди-ик-о больной головой и явным ощущением тошноты. Вероятно, это было предчувствие нашей с вами встречи, но в тот момент я этого не осознала.
Вообще, последнюю фразу я говорить не собиралась, но меня уже несло. Перевела удивлённый взгляд на эликсир правды и закусила губу.
Божечки-кошечки, это я ему сейчас такого наговорю…
— Не поможет, — хмыкнул офицер, заметив мою попытку самоцензуры. — И что было дальше? Проснулась и…
— И-ик попыталась привести мысли в порядок. Потом пришёл староста, потребовал лечения для Мигны, а меня от вида крови тошнит. Ещё и икота нервная — но это уже от Ланы. В общем, я учтиво предложила ему сначала заплатить, что пришлось ему не по вкусу. Позже выяснилось, что он подговорил деревню не платить Лане за услуги и ждал, когда она отчается и согласится пойти замуж за его сына, подсевшего на лоузу. А я взяла и от столь лестного предложения отказалась. И долги собрала. И в обиду себя местным не даю.