Лекарка поневоле и 25 плохих примет

Муратова Ульяна

Сначала долго ухаживал, обещал жениться и добивался взаимности, а когда получил доступ к телу — так сразу начал придумывать отговорки, почему свадьбу нужно отложить вот ещё ненадолго, буквально на пару месяцев. И причины все достойные — то коза не понесла, то сено сопрело, то тучки на небе какой-то зловещей формы. Однажды он две луны во сне увидел, а всем известно, что это — к беде. Какая уж тут свадьба?

В качестве одной из отговорок Грег настаивал на том, чтобы позвать на празднование семью Ланы, но кроме покойной бабки, она ни с кем

не роднилась, о чём доверчиво поведала жениху. И даже причины не стала скрывать, дурочка наивная. Рассказала, что она — внебрачная дочь.

Разовая интрижка с магом закончилась для её матери беременностью, за что вся семья подверглась издевательствам среди гордых полуденников. Они к магии относились с глубоким предубеждением, считая её чистым, концентрированным злом. Следовательно, и носительницу этого зла — мелкую девчонку-безотцовщину — травили нещадно.

Мать Ланы долго не продержалась, через несколько лет после родов исчезла с радаров. То ли сбежала, то ли что-то с собой сделала. Строгая бабка собрала внучку в дорогу и увезла в другую страну, подальше от злых языков и презрительных взглядов. Обучила выращивать, собирать и заготавливать травы да варить простые отвары, для которых магия не требовалась. Дар у Ланы проснулся целительский, и врождённые способности идеально наложились на знания бабки.

Только бабка, при всех её достоинствах, внучку держала в ежовых рукавицах, боялась, что та пойдёт по стопам матери и спутается с кем-то до брака. Впрочем, опасения оказались не напрасны. Стоило бабке скончаться, как Лана закрутила с Грегом роман, закончившийся разбитым сердцем и ударом по репутации.

Узнав столь «постыдный» секрет, этот мудак отменил свадьбу и растрепал всем деревенским и о том, что между ними было, и о том, что его несостоявшаяся невеста — внебрачная дочка, после чего без каких-либо душевных мук женился на подруге Ланы Мигне. Та тоже в стороне не осталась, придумала по дружеской доброте прозвище Ланка-шлюханка, которое с удовольствием выкрикивали деревенские мальчишки целительнице вслед.

Если первый удар — смерть бабки — Лана перенесла довольно стойко, то второй её сломал. Она через силу вставала по утрам, редко выходила из дома и даже пыталась уехать из деревни, но аптекарь, пообещавший щедрое вознаграждение за сбор редких трав, обманул.

Лана частично виновата сама — не смогла собрать количество, оговорённое заранее, принесла лишь половину. Но городской делец с козлиной бородкой не заплатил даже за неё, просто отобрал товар и прогнал прочь лекарку, размазывающую слёзы по лицу.

Я бы ему устроила кровавый понос, а Лана просто ушла. Пожаловалась старосте, но тот на защиту односельчанки не встал, высмеял её коммерческие навыки и заставил бесплатно вылечить перелом у младшей дочери.

И это вторая причина побега. После разорванной помолвки с Грегом деревенские Лану ни во что не ставили. Платить ей отказывались, кормили завтраками, фрукты продавали подгнившие, мясо — червивое и по завышенной цене, а о приезде

курьера-почтальона уведомлять больше не считали нужным. Мелкие пакости, не смертельные, но очень обидные для человека, выросшего среди этих людей и никого больше не знавшего.

Кое-как собравшись с силами, Лана доехала до ближайшего города — Кервара, попыталась устроиться на работу у одного из полуночников.

Вот только и маги связываться с полукровкой и непонятно чьей внебрачной дочерью не хотели. Слишком слабый дар, слишком смуглая кожа, слишком низкий статус. Лана видела истинных полуночниц — со светлой, полупрозрачной кожей, серебристыми волосами и голубыми, словно лунный свет, глазами. Среди них она была такой же чужачкой, как и среди неодарённых селян.

Помимо прочего, у каждого мага на виске проступала печать, обозначающая принадлежность к определённой семье, а Лане не повезло. Её печать была блёклой и нечёткой, результат отсутствия дара у матери. Девушку с такой печатью сочли слишком слабой магически, хотя, по ощущениям самой Ланы, дар у неё был не такой уж и жалкий.

В сухом остатке среди магов-полуночников она была недостаточно одарённой и светлокожей, а среди смуглых полуденников — слишком одарённой и светлокожей, вот такой вот пердимонокль.

И всё бы ничего, можно было бы жить и так — на границе двух контрастных миров: ночного, заполненного магией, и дневного, согретого яркими лучами Солара. Ровно между неодарёнными полуденниками, привычными к простой и тяжёлой работе под испепеляющим солнцем, и полуночниками, питающимися магией от лун. Одни прятались по ночам от пробуждающейся стихии волшебства, другие — запирали ставни и не выходили на улицу днём, опасаясь светила, выжигающего магию и оставляющего болезненно-красные поцелуи на фарфоровой коже…

Можно было бы, если бы не чёртов налог на безбрачие и третья причина побега в мир духов.

Всех одарённых он обязывал вступить в брак и завести детей как можно скорее. Страна нуждалась в новых магах, и императора мало волновали частности. Непомерные налоги для незамужних и бездетных — это проблемы индейцев, которые шерифа не колышат. Зато после появления четвёртого ребёнка семья перестаёт платить налоги вообще, в том числе и на землю, а среди магов много аристократов, владеющих огромными наделами, так что для них вопрос брака и количества детей не стоял. Редко в какой семье их было меньше пяти…

Помимо Грега, желающих взять в жёны Лану не нашлось, а налог платить она была не в состоянии, особенно после того, как деревенские перестали рассчитываться за целительские услуги. Девушка попробовала дать объявление о знакомстве в газету, но каждый маг при виде её внешности разворачивался и уходил. Господа одарённые желали видеть в жёнах не креолку-полуденницу, а блондинку-полуночницу.

И Лана отчаялась. Запрятала зеркало подальше, иногда целыми днями не вставала с постели и всё больше погружалась в мир грёз, пока не ушла в него окончательно.