Лекарка поневоле и 25 плохих примет

Муратова Ульяна

Причины этой расовой ненависти укоренились так глубоко, что Лана о них даже не задумывалась. Она беспрекословно принимала тычки и оскорбления, потому что таков порядок вещей.

Угрюмо глядящий исподлобья Рустек явно хотел отвесить зарвавшейся лекарке затрещину, как поступил бы с любой посмевшей спорить бабой, но всё же не решался. Целительница могла ответить магией, а единственной защитой против неё полуденникам служила глухая, завистливая ненависть…

Рустек недовольно поджал губы, развернулся и ушёл, явно затаив обиду.

Пусть. Деревенским пора слезать

с шеи безотказной Ланы.

Пока была жива её бабка, финансами заведовала именно она — женщина суровая, резкая и скорая на расправу. Как только бабки не стало, селяне быстро позабыли, что за снадобья и отвары нужно платить, и начали брать в долг, отдавать который нужным не считали. Удобно устроились. Лана вроде и работала много — собирала и сушила травы, изготавливала зелья, лечила, да только становилась всё беднее и беднее.

Странно это, если честно. Нелогично как-то. Деревенские относились к Лане по-настоящему плохо, что шло вразрез с элементарным здравым смыслом. Ладно бестолковые подростки — они болеют мало да и жестоки в своём пубертатном эгоизме. Но взрослые люди? Молодые матери с вечно сопливыми младенцами? Страдающие от артритов и давления старики? Они-то зачем плюют в единственный колодец?

Мог у всех селян разом случиться приступ острого кретинизма? Вряд ли! Широко известно, что настоящих кретинов выращивают только в провинции Кретьен во Франции, а все остальные — просто игристые дебилы. Но шутки шутками, а интуиция подсказывала, что есть нечто такое, чего целительница не знала или не понимала.

Точно вспомнить я пока не могла, но деревенские задолжали ей не меньше полутора тысяч арчантов, что было внушительной суммой. Потребовать заслуженную плату Лана стеснялась — властная бабка вырастила её робкой до немоты. Ни возразить, ни разобраться в ситуации, ни поставить на место обнаглевшего старосту, ни отказать привыкшим к халяве селянам — только сбежать от всех проблем разом. А проблема с деньгами была далеко не единственной, их у Ланы накопилось столько, что она решилась на такой радикальный шаг — просто ушла в пустоту без возможности вернуться.

Но я так быстро сдаваться не собиралась. Это Лана — ромашка-трусишка, а я десять лет в дружном женском коллективе проработала — меня такой ерундой, как сплетни, грозные взгляды, взывания к совести и разочарованные вздохи, не проймёшь.

Хмыкнув, достала из кармана передника записку. Если кратко, то она сводилась к «прости, пойми, зла не держи». Притворяйся мною, потому что чужемирцев в Доваре не любят. Мясные заготовки в металлическом ларе, деньги в шкатулке за печкой, крупы в ящике под печью. Удачи!

Вот и всё.

Добро пожаловать в новую жизнь…

Возможно, это слишком тривиально, но я начала с полномасштабной ревизии.

Нашла пустой блокнот, карандаш и принялась за работу. Какие есть вещи, травы, зелья, крупы, припасы провизии, в каких количествах. Внесла в список каждое яичко и крынку творога из металлического ларя, служившего холодильником. Задокументировала даже книги, имеющиеся инструменты и специальную посуду для изготовления зелий. Посчитала, сколько денег лежит в шкатулке, сколько

должны деревенские, сколько требуется на повседневные траты…

Пришлось поднапрячься, потому что в плане математики я всегда была параолимпиадницей. Ну то есть считала уже после того, как посчитали остальные, а все аплодировали и восхищались моим мужеством — не каждый бы решился браться за вычисления при врождённой атрофии умения считать.

Картина получалась неутешительная. Я потёрла переносицу, с непривычки удивляясь отсутствию очков. Да, зрение у меня теперь отличное — им-то я и узрела удручающие обстоятельства, от которых сбежала Лана. Долг по налогам копится, запаса продуктов хватит разве что на пару недель, помощи ждать неоткуда.

Зато… магия! И молодость! Шанс начать жизнь заново!

Распахнула дверь на улицу и вышла на крыльцо.

На меня обрушилось чужое ночное небо. Настолько яркое, что от его великолепия можно ослепнуть. Две виденные во сне луны настороженно смотрели с разных сторон. Рыжая, почти полная Таната сияла тёмным, проклятым золотом, захватывая внимание и затмевая узкий серп Гесты. Имена местных богинь услужливо подсказала память, как и то, что Среброликой Гесте поклоняются законопослушные маги, а Мстительной Танате — сектанты и отщепенцы.

Лана верила, что Геста забирает души живших по её заветам магов, а Таната уводит остальных — в том числе отнявших у себя жизнь. Именно поэтому Лана пошла на обман. Она ухитрилась сбежать от опостылевшей жизни, не нарушив при этом ни одного закона — ни божественного, ни имперского, ни магического.

Какое неожиданное коварство для застенчивой и бессловесной целительницы, о которую со смаком вытирала ноги вся деревня.

Я подставила лицо лунному свету и погрузилась в чужое прошлое — хорошо бы разобраться в нём заблаговременно и не допускать ошибок.

Однако перед мысленным взором никак не хотела выстраиваться понятная картинка. Разрозненные воспоминания приходили непрошенными гостями, толкались у края сознания, одетые в рваные образы и окутанные невнятными обрывками фраз.

Луны смотрели насмешливо. Неподалёку загадочно шумел светящийся в темноте мрачный лес, а на сколько хватало взгляда вокруг было до дрожи безлюдно. Так безлюдно, что кричи не кричи — никто не услышит и не придёт. Мне бы поёжиться и забеспокоиться, но я лишь ухмыльнулась. После развода и раздела совместно нажитого с бывшим мужем имущества денег у меня хватило только на комнату коммуналке, а кто пожил в коммуналке — того одинокой избой посреди леса не испугаешь.

Зато какой воздух! Он наполнял лёгкие кислородной эйфорией, сладкий и густой, как прозрачное желе. Где-то далеко ухали и выводили трели птицы. Изба целительницы и её покойной бабки стояла на отшибе, но дорога в деревню вела утоптанная — ею пользовались ежедневно. И на том спасибо.

Ладно, начнём с простого. С причин, по которым Лана сбежала.

Первая — Грег. Самая, на мой взгляд, несущественная, но при этом невыносимая для влюблённой девушки. Первый парень на деревне, оказавшийся редкостным мудаком. Никогда такого не было — и вот опять!