Лекарство от смерти
Шрифт:
А уж метод, коим Великий магистр предпочел добиваться своего… Великий магистр применил самую эффективную на свете пытку — пытку добротой. Доброта, участие, неспешные мудрые наставления… все ради твоего блага, и наставники один лучше другого. Они так мудры, им так трудно противостоять… их доброте, их мудрости, их неспешной благонамеренности… и когда они говорят, что черное — это белое, а белое — черное, им хочется верить! Они так разумно все объясняют. И все трудней вспомнить, что на самом деле это не так. Что на самом деле все с точностью до наоборот. Когда зло приходит в белых одеждах и ведет себя как добро… говорит как
Файрет почти физически чувствовал, как исподволь и незаметно растворяется его личность. А бороться было нельзя. Не с чем было бороться. Не с кем. Ведь врагов нет. Вокруг одни друзья. И разговоры сплошь и исключительно о добре. Великий магистр — сама доброта и участие.
„Бежать нужно! — холодея от ужаса, думает Файрет. — Не то я сам скоро превращусь в Великого магистра. Тогда бежать будет поздно. И некому“.
В последнее время Файрет опасался смотреться в зеркала. Мало того, что они за ним подсматривали, так еще и страшно было уловить в своем облике ненавистные черты.
Файрет опасался спать. Во сне ему виделся Великий магистр в виде раскаленного клейма. Магистр нависал над ним, и Файрет чувствовал, как оплывает от жара его лицо, как дрожит, течет, становясь податливой, расплавляющаяся плоть. А боли нет, нет боли, какая боль, если все по-хорошему, все по-доброму? Больно становилось потом, когда клеймо с лицом Великого магистра обрушивалось вниз… обрушивалось, навек запечатлевая на лице Файрета собственные черты.
План побега созрел внезапно и был до смешного прост. Все предыдущие планы отбрасывались как чересчур сложные, а следовательно, ненадежные либо требующие применения могущественных чар. А ведь даже дураку ясно, что ученик нипочем не выстоит против взрослого мага и никуда от него не скроется. Так то от одного, а если — Орден?! А если еще и сам Великий магистр, который один половины Ордена стоит, за дело возьмется? А ведь возьмется, шутка ли — личный ученик сбежал! Такой удар по самолюбию и престижу! Конечно, возьмется. Даже не вопрос.
Нет, о таких планах даже и думать нечего.
Новый план разительно отличался от предыдущих. Хотя бы потому, что требовал минимальных магических усилий. Можно сказать — никаких. Он был таким наглым, что мог и получиться, да нет — должен был получиться.
„Надо пробовать! Другого выхода все равно нет“.
Файрет схватил лист бумаги и торопливо написал несколько слов. А потом еще несколько. И еще…
Так. Сейчас главное — ни о чем не думать. Совсем ни о чем. А то ведь Великому магистру ничего не стоит проверить, что это там за идея крутится в голове у любимого ученика…
„А вместо того чтобы думать, я буду бояться! Очень-очень бояться. Так, словно совершил… ну, что-то вроде того, что и собираюсь“.
Руки сами собой продолжали писать, равномерно заполняя лист ничего не значащими словами, а в голове гудел и завывал панический страх. Еще… еще… еще… как зимний ветер в трубе.
Резкое усиление магического наблюдения Файрет почувствовал почти сразу.
„Ага!“
Когда в спектр этого наблюдения внезапно и мощно вклинилась могучая воля Великого магистра, Файрет понял, что ловушка захлопнулась. Осталось понять, кто в нее попался, Великий магистр или он сам.
Выделив в написанном одно-единственное слово, Файрет наложил на него совсем простенькое заклятье.
Время.
Спиной почувствовав открытую дверь, Файрет испуганно вздрогнул, сунул получившееся письмо в магический фолиант, бросил защитное заклинание на него и замер неподвижно.
„Не думать! Не думать! — лихорадочно мыслил Файрет. — Он же не мог заметить, правда?! Что, если он все-таки заметил?!“
— Заметил я, заметил… — сладенько улыбнулся Великий магистр, подходя к ученику.
Файрет только судорожно вздохнул, глядя на своего непосредственного наставника, как птенчик на приближающуюся змею.
— Ну и чего ты так переполошился? — участливо спросил Великий магистр. — Ты же хороший мальчик, Файрет. В этом письме просто не может быть ничего дурного. Я знаю, что в нем нет ничего, за что я мог бы на тебя рассердиться.
Файрет чуть и в самом деле не испугался.
„Вдруг он и впрямь знает?“ Великий магистр выглядел так уверенно, когда это произносил. „Впрочем, когда это Великий магистр выглядел неуверенно?“
Если Великий магистр и почувствовал новую нотку в страхе своего ученика, он не придал этому значения. А зря.
Великий магистр небрежным жестом смел защитное заклятье с книги, достал письмо.
— Не открывайте… — жалобно взмолился Файрет. — Ну, пожалуйста, наставник, не открывайте…
— Это для твоего же блага, — добрым голосом поведал Великий магистр. — Исключительно для твоего блага, можешь мне поверить.
— Не надо… ну, пожалуйста… пожалуйста… — умолял Файрет.
До начала операции оставались считаные секунды.
— Если я этого не сделаю, ты всю жизнь потом будешь считать, что совершил нечто очень нехорошее, — наставительно заметил Великий магистр. — Стыд и вина — плохое дополнение к характеру будущего великого мага, или… кто знает, быть может, даже — будущего Великого магистра? Если я это сделаю, ты сам убедишься, что бояться и стыдиться тебе совершенно нечего… и мы вместе посмеемся над этим твоим страхом.
Еще одним движением Великий магистр смел защитные заклятья с письма.
— Не надо… — в последний раз прошептал Файрет и зажмурился. До начала операции… один вдох оставался до ее начала.
— Ну-ну, — добродушно пробурчал Великий магистр и открыл письмо.
Файрет вдохнул и открыл глаза. Операция началась.
Великий магистр с изумлением всмотрелся в лист, густо покрытый словами. Наползающими друг на друга, расположенными как попало, ничего не значащими словами. Слов было так много, что иногда даже казалось, что они что-то значат. Бесполезные, беспорядочные, торопливо выписанные неровным почерком, складывающиеся в неопрятную бессмыслицу… Великий магистр с тревогой посмотрел на своего ученика: уж не рехнулся ли тот? Вот бы некстати. Тогда ответ на вопрос, что делать с такими, как он, так и не будет найден. Да и понять, как такое вообще вышло, тоже не получится. Впрочем, с учеником все было в полном порядке. Так что дело явно в другом. В чем же? Что означает эта бессмыслица? Какой-то шифр? Великий магистр вновь вгляделся в расползающиеся в разные стороны слова. Какое-то слово, вильнув восклицательным знаком, скрылось от его взгляда.