Лекции по холокосту
Шрифт:
С: Значит, никакой общеизвестности?
Р: Только не для Ягшица — по крайней мере, в то время.
С: А что он имел в виду под «серьёзными сомнениями по основным вопросам»?
Р: Понятия не имею. Из личных бесед мне известно, что Вальтер Люфтль, тогдашний председатель австрийской Федеральной инженерно-строительной ассоциации, переписывался с Ягшицем и пытался дать ему понять, что для составления должного экспертного доклада касательно вопроса о массовом уничтожении ему нужно провести специализированную научно-техническую экспертизу. Однако Ягшиц отказался поступить так, как ему советовал Люфтль. На самом суде, состоявшемся 14 месяцев спустя, Ягшиц изложил своё мнение устно[399]; насколько мне известно, он так никогда и не представил письменной
С: Как вы считаете, Ягшиц во время своих исследований стал сомневаться в истинности газовых камер?
Р: Вряд ли. Из его экспертизы следует как раз обратное. Однако в своём устном докладе он, по крайней мере, сделал несколько интересных допущений — например, что он находит добрые две трети из всех свидетельских показаний, относящихся к лагерям в Польше, не заслуживающими доверия и считает официально принятое сегодня число жертв Освенцима завышенным.
С: Но если у него в конце концов не оказалось никаких существенных сомнений, зачем ему тогда нужно было писать суду своё письмо?
Р: Только тот, кто заявляет, что ему нужно провести исследования, сможет в итоге получить деньги для этих самых исследований. И как-никак, это очень неплохая стратегия — бросить дурной свет на результаты всех исследований, существующие на данный момент, чтобы затем можно было смело сказать, что ты стал первым, кто сумел доказать существование газовых камер. К примеру, французский историк Прессак, ныне покойный, сделал в связи с этим весьма недвусмысленное замечание в своей первой книге[400]. Разгоревшаяся среди ревизионистов дискуссия о предварительном докладе Ягшица, наверно, также помогла вернуть его в ряды холокостной ортодоксальности, если он вообще когда-либо подумывал покинуть эти ряды.
Далее я хочу процитировать поразительное заявление немецкого историка Ганса-Генриха Вильгельма, считающегося одним из самых больших экспертов по деятельности айнзатцгрупп.
«Лишь в последнее время начинают накапливаться подозрительные факты о том, что систематичное уничтожение евреев могло впервые начаться через некоторое время после нападения на Советский Союз, причём без полностью недвусмысленных директив из Берлина.
Имеются весьма чёткие указания на то, что «правила речи» были впервые составлены в Нюрнберге в 1945 году, согласно которым соответствующие приказы [по холокосту] от 1941 года будто бы были даны ещё до похода на восток. Показания свидетелей весьма существенно разнятся. Некоторым свидетелям неоднократно задавали вопросы по одним и тем же пунктам на целом ряде судебных процессов, и они были вынуждены не только менять их, прямо противореча своим более ранним заявлениям, но и полностью от них отказываться. Вытекающие отсюда трудности с критическими источниками очевидны»[401].
Между тем, историки явно уже обратили внимание на то, что показания свидетелей крайне ненадёжны. В 2001 году в телефонном разговоре Вильгельм поведал мне, что готов охотно признать, что стандартные заявления о массовых убийствах местами представляют собой нелепые преувеличения. Тем не менее, он не верил, что могут быть какие-либо серьёзные сомнения в существовании газовых камер.
Голландский журналист Михаэль Коржец — также один из тех, кто попытался сделать оборот на 360 градусов. В одной газетной статье Коржец написал, что до сего времени делался слишком большой акцент на газациях и числе погибших от них. Он добавил, что в этой ошибке повинны немцы, а не евреи, поскольку своим тезисом о тайных газациях немцы хотели отвлечь внимание от того факта, что гораздо большее число немцев, нежели считалось до сего дня, участвовало в убийстве евреев путём расстрелов и жестокого обращения по всей Европе[402].
С: Это звучит прямо как тезис Даниеля Гольдхагена.
Р: Верно. В своей книге, в которой он заявляет, что немцы — прирождённые серийные убийцы и антисемиты,
В интервью, данном одному венскому журналу, Гольдхаген заявил: «Промышленное истребление евреев не является для меня сутью понятия «холокост» [...]. Газовые камеры — это символ. Но будет нелепо полагать, что без газовых камер холокоста бы не было»[404].
Разумеется, это не согласовывается с учениями первосвященников газовых камер, таких как Роберт Редекер и Клод Ланцман, назвавших демистификацию газовых камер катастрофой[405]. Впрочем, Ланцман, один из самых активных лоббистов холокоста, высказался в своей пораженческой манере весьма схожим образом. Будучи спрошен, почему в своём фильме «Шоа»[406] он лишь брал интервью у разных очевидцев и не предоставил веских доказательств (документов, вещественных улик), он ответил: «В «Шоа» архивным материалам не уделено ни одной секунды, поскольку это не то, как я думаю и работаю, да и к тому же такого материала попросту нет. [...] Если бы я обнаружил фильм— секретный фильм, поскольку снимать было запрещено, — снятый СС, в котором показывается, как 3.000 евреев — мужчин, женщин и детей — вместе умирают, задохнувшись в газовой камере крематория 2 в Освенциме, то я не только бы не показал его, но и уничтожил. Я не могу сказать почему. Это происходит само по себе»[407].
С: Но это же просто абсурд!
Р: Три года спустя Ланцман к этому добавил: «Понять мой железный закон было нельзя»[408].
С: Но это всё не имеет никакого смысла!
Р: Для меня имеет, поскольку это показывает психологию этих людей.
Или возьмите, к примеру, Эли Визеля, написавшего в своих мемуарах: «Лучше бы газовые камеры оставались закрытыми от посторонних глаз. И для силы воображения»[409].
Учитывая отсутствие документальных и вещественных доказательств события, которое, как-никак, затронуло шесть миллионов людей, продлилось целых три года, охватило целый континент и будто бы вовлекло в себя бесчисленное количество властей, ответственных лиц, исполнителей и помощников, историкам до сих пор время от времени приходится объяснять, как такое гигантское предприятие могло быть запущено безо всякой организации.
К примеру, Рауль Хильберг, один из самых уважаемых, если не самый уважаемый официальный эксперт по холокосту во всём мире[410], однажды подытожил свои мысли по этому поводу следующим образом: «Но то, что началось в 1941 году, был процесс по истреблению [евреев], незапланированный заранее, не организованный из центра каким-либо органом. Не было плана, не было бюджета для мероприятий по уничтожению. Они [эти мероприятия] осуществлялись шаг за шагом, раз за разом. Таким образом, имело место не столько осуществление какого-либо плана, а невероятное единение умов, единодушное чтение мыслей широко раскинувшимся [немецким] чиновничеством»[411].
С: Чтение мыслей? Телепатия, что ли?
Р: Да, издание приказов и разработка планов, так же как и пересмотр планом путём телепатии.
С: Я не думаю, что он хочет, чтобы его слова понимали именно так.
Р: Хочет не хочет, но самый уважаемый эксперт по холокосту в мире признаётся здесь в том, что никаких документальных и чиновничьих следов этого монументального события не существует.
А сейчас я хотел бы привести цитату из русскоязычной газеты «Новое русское слово», издаваемой в США. Эту газету читают, в основном, русскоговорящие евреи, проживающие в Нью-Йорке, эмигрировавшие из СССР или из бывших союзных республик в последние десятилетия. С 26-го по 29-е февраля 1995 года «Новое русское слово» опубликовало статью, состоящую из трёх частей, каждая часть из которых заняла почти целую страницу этого широкоформатного издания[412]. В этой трезвой, основанной на фактах статье тщательно и подробно описываются различные ревизионистские аргументы — так же, как и антиревизионистские, — и упоминается, что сейчас даже самые признанные эксперты по холокосту (к примеру, Рауль Хильберг) готовы признать, что во время войны распространялись различные лживые слухи, поддерживать которые сегодня уже нельзя.