Лексикон
Шрифт:
– Ты говорил, что людей определяют их желания. Что это самое важное в них. Так?
– Так.
– Тогда я знаю, кто я такой.
Элиот перевел взгляд на окно.
– Потрясающе. Просто потрясающе, Уил. Я рад, что ты смог найти свою эмоциональную сущность прежде, чем твоя подруга убьет нас. Представь, что было бы, если бы она снова заграбастала элементарное слово. Просто представь.
– Я спрячу его от нее.
– Ладно, – сказал Элиот. – Итак, мы вступаем в волшебную страну из фантазий, потому что, при всем моем уважении к твоей вновь обретенной уверенности в собственных силах, тебе, черт побери, не удастся
– Вертолеты.
– Не один? И как они выглядят?
– С какой бы стати ей помогать этому типу Йитсу? Нет, она точно скомпрометирована. Он заставляет ее преследовать нас, а ты говоришь, что она должна умереть ради этого.
– Думаешь, мне это нравится?
– Да. Думаю. Из-за Шарлотты.
Элиот уставился в потолок.
– Ну, – сказал он, – возможно, ты и прав.
– И?..
– И это не имеет значения. Разве это выбор Вульф? Может, и нет, но она – то, что она есть. Вот ты тут отстреливаешь людей, чье преступление – лишь то, что они были скомпрометированы. Чем Вульф лучше? Еще могу добавить: она стала такой не по собственной воле. Йитс бросил семя в плодородную почву.
Чтобы перекрыть грохот вертолетов, Гарри громко сказал:
– В каком смысле?
– А в том, что она стерла с лица земли Брокен-Хилл!
– Может, она уже тогда была скомпрометирована!
– Ты веришь в то, во что тебе нравится верить! Господи! Я был бы рад верить, что не допустил гибели трех тысяч человек потому, что вовремя не разглядел ее. Но не могу. Правда в том, что она всегда была такой, а я отказывался видеть эту правду.
– А что ты скажешь насчет того, чтобы нам убить Йитса?
– Ага, как же, мы попросим Вульф минутку постоять в сторонке… Да не смотри ты на меня так, будто это возможно. Она будет защищать его даже ценою своей жизни. И даже если получится ее перехитрить, Йитса все равно придется оставить в живых, потому что только он сможет держать Вульф под контролем. Стоит устранить его – и она останется наедине с инструкцией убить всех.
Гарри смотрел в окно. Грохот вертолетов, кажется, стих.
– Тебе хочется увидеть кошмар наяву? Йитс гибнет, Вульф забирает элементарное слово… Йитсу нельзя умирать. Во всяком случае, раньше Вульф. – Гарри никак не реагировал. – Что там происходит?
– Люди выпрыгивают из вертолетов.
– Какие люди?
– Военные. Большие черные шлемы со щитками. Лиц не вижу.
– Ох, – сказал Элиот. – Вот мы и в заднице.
Гарри посмотрел на него.
– Изолированный от Внешнего мира Персонал. Они видят мир через фильтры, которые защищают их от компрометации.
– Стрелять в них?
– Конечно, – сказал Элиот. – А почему нет?
Гарри поднял ружье. В раму возле его лица врезалась пуля. Он нырнул за стену.
– Черт.
– Да, – сказал Элиот.
Гарри опять выглянул в окно:
– Они нас окружают.
– Я бы не удивился, если бы они еще и высадились на крышу, – сказал Элиот. – Спустились бы прямо с вертолетов.
– Что случилось с Шарлоттой?
– Что?
– Когда я встретился с тобой, у тебя был приятель. И еще целая толпа ребят, там, на ранчо. В том числе и Шарлотта.
– Да какая разница? – сказал Элиот. – Честное слово, Гарри, сейчас-то какая разница? Ты думаешь, эти ребята будут брать нас живыми?
Гарри потер подбородок – Элиот еще не видел этого жеста.
– Под матрасом.
– Что?
– Я взял для тебя со склада пистолет. Он под матрасом.
Элиот изумленно уставился на него.
– Так ты будешь его доставать или нет?
– А вдруг я захочу пристрелить тебя из него в надежде, что это что-то изменит?
– Все будет хорошо, Элиот.
– Нет, – сказал Элиот, – эти ребята убьют нас, а Вульф будет наблюдать. А через какое-то время невообразимое количество людей будет жертвовать своими жизнями ради перекапывания земли только потому, что Йитсу ужасно хочется выкопать глубочайшую яму в одном месте и насыпать гору в другом. Вот так все будет, ты, тупой недоносок. Те ребята на ранчо? Они были из тех, кого я убедил уйти из Организации. Я думал, Шарлотта с ними, но потом мне стало совершенно ясно, что Вульф ее скомпрометировала. Шарлотта сливала ей информацию о тебе, о наших планах и так далее, сливала все это время, а затем Вульф настроила ее против меня, и я был вынужден убить ее! Уил, мне пришлось убить ее, черт побери!
– Доставай оружие.
– Зачем? – заорал Элиот. – Ведь Вульф придет сюда и осыплет нас дождем из сладостей!
Гарри заходил взад-вперед.
– Ой, – сказал Элиот. – Ой-ой, у нас появились сожаления?
– Заткнись.
– Двадцать лет, – сказал Элиот. – Всю свою взрослую жизнь я следил за каждым своим словом. И знаешь что? С меня хватит. Я сыт по горло, под завязку. Абзац! Пошел ты, Уил Парк! Гарри Уилсон! Плевать, как тебя зовут! Пошел ты куда подальше. И тебя, Йитс, туда же! И тебя, Эмили Вульф! Пошли вы все! – Он отбросил одеяло, сунул руку под матрас и нащупал металл. – Вперед! – Его тело болело, но дух возвысился. – Йо-хо-хо, поберегись, мы идем! Йо-хо-хо!
Эмили выпрыгнула из вертолета и побежала в укрытие, обвалившееся здание, где когда-то, очевидно, продавали проволоку. Она уже и забыла о магазинах вроде этого. То есть о лавках. О магазинчиках, где продавался только один товар, который трудно было отнести к товарам первой необходимости. Можно было прожить в округе Колумбия целую жизнь и ни разу не увидеть лавку с проволокой. И тому, кому понадобилась бы проволока, пришлось бы ехать на склад-гипермаркет, и там проволока лежала бы на стеллаже в двенадцатом ряду. Но здесь для проволоки был целый магазин. Человек заходил сюда и просил отмотать ему какой-то определенной проволоки, потому что кенгуру снова снесли у него секцию забора, огораживавшего пастбище, и обязательно начинался разговор на эту тему.
Эмили не хотела возвращаться в Брокен-Хилл. В течение последнего времени ей казалось, что она состоит из кусочков, и она усердно собирала эти кусочки в единую личность и не знала, как Брокен-Хилл может повлиять на этот процесс. Однако Эмили все же оказалась здесь, потому что у нее уже не было права делать выбор в подобных аспектах, и она должна была как можно лучше выполнять свое задание. Одна ее часть, один кусочек был счастлив. Он считал, что она вернулась домой. Все же остальные просто обезумели от ужаса.