Лексикон
Шрифт:
– Твингли! Господи, Твингли, что творится?! Ваши люди добились, наконец, успеха?! Почему вы нас не предупредили?!
Поморщившись, мужчина отстранил металлический кругляш от уха и сказал в гнутый рожок:
– Мы проиграли. Это конец, Джон.
– Как проиграли?! Твингли, что за вздор вы несёте! – истерически завопил голос. – Мы никогда не проигрываем, слышите – никогда!!! Если вы не в состоянии оказались решить эту проблему…
Мужчина аккуратно повесил наушник на вилку и отдал неандертальцу.
– Уберите его подальше, – распорядился он. – На звонки не обращайте внимания… А лучше отключите вообще.
Неандерталец
– Брюммель!
– Да, господин?
– Вы верите в бога?
Лакей на секунду замешкался.
– Конечно, господин! Я верный прихожанин…
– Тогда помолитесь, Брюммель.
– Господин? – неандерталец вопросительно посмотрел на хозяина.
– Ну что тут непонятного, – раздраженно бросил тот. – Просто помолитесь!
– Да, господин, – Брюммель поклонился и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– Он ве-ерит! – язвительно бросил человек в пустоту. – Счастливчик!
***
В глубоких подвалах одного из лондонских зданий пришла в движение странная машина, чем-то похожая на гигантскую астролябию. Опоясывающие бронзовый глобус дуги мелко завибрировали – а потом вдруг сорвались с места и принялись вращаться, стремительно набирая обороты. Спустя несколько секунд оси раскалились докрасна, из сочленений потянулись струйки едкого дыма. Что-то пронзительно взвизгнуло, срикошетив от каменной стены – и вся конструкция с оглушительным грохотом разлетелась на части.
***
– Докладаю: личный состав в баню сходил, в чистое переоделся, сейчас отец Акинфий всех причащает…
– Отлично, хорунжий. Как причастие закончится, раздайте патроны – и с Богом… – полковник Шолт-Норт выглянул из штабной палатки и удовлетворенно кивнул. Все занимались своим делом. Потаенный воинский лагерь, надежно укрытый от чужих взоров в глухих чащобах Зауралья, за последнее время разросся, превратившись в нешуточную угрозу ордынцам. А ведь ещё несколько месяцев назад их было всего ничего: сильно поредевший гарнизон Крепости, спасшийся по секретному тоннелю, да и то – половина раненых… Зато теперь – без малого полк, даже артиллерия своя имеется: четыре горных орудия, отбитых в лихом ночном налёте на неприятеля. К ним бы ещё боеприпасов поболе...
– Нервничаете, Пал Евграфыч? – полковник хорошо знал манеру хорунжего подкручивать в волнении седеющие усы.
– Да уж больно непривычно оно! – хорунжий коротко глянул вверх, на полыхающее небо.
– Это хорошо, – усмехнулся Шолт-Норт. – Будем надеяться, что ордынские часовые пялятся на это безобразие, а не по сторонам стригут, как положено. А вот казачкам скажи, пусть не зевают.
– Мои хлопцы не подведут, осподин полковник! – хорунжий приосанился. – Разрешите идти?
– Ступайте.
Может, это и впрямь конец света, подумал Шолт-Норт; но как бы там ни было, ордынцев мы сегодня крепко вздуем, ох, крепко…
***
«Немезис» шла над Атлантикой на высоте полутора миль. Воды океана переливались всеми оттенками нефрита. Матросы и офицеры находились на своих местах согласно боевому расписанию: вахтенный объявил тревогу, едва завидев странные огни. Командор Роберт Мак Дули оторвался от окуляров телескопической системы.
– Кларк, взгляните-ка на это. Вы не находите ничего странного?
– Горизонт чист, сэр… – офицер помедлил. – Если
– Не ищите детали, попробуйте охватить всю картину целиком, – подсказал Мак Дули.
– Сэр… Мне только кажется, или…
– Он стал ближе, не так ли?
– Но… Этого просто не может быть!
– И тем не менее, – пожал плечами командор. – Впрочем, возможно, это всего лишь какой-то оптический эффект…
Спустя полчаса стало ясно, что сэр Роберт не ошибался. С каждой пройденной милей линия горизонта приближалась. Офицеры нервно переглядывались, лишь Мак Дули оставался невозмутим. Когда до роковой черты осталось полсотни кабельтовых, он коротко приказал:
– Волынщиков на мостик!
Под заунывный напев волынок «Немезис» перевалила линию горизонта. У людей вырвался невольный вздох – но поначалу никто не понял, что именно он видит: слишком велики были масштабы происходящего. За горизонтом тоже был океан – но его поверхность находилась под углом к той, над которой они пролетали; обе плоскости разделяла тёмная трещина – идеально ровная, немыслимых глубин... И она прямо на глазах расширялась.
***
Огюст Легри ковылял по мосту. Стальной гигант, соединявший Манхеттен с побережьем, по праву мог бы считаться если не одним из чудес света, то, по крайней мере, великолепным образчиком инженерной мысли; но француза сейчас меньше всего заботили архитектурные особенности Нового Йорка. Панический, животный ужас, выгнавший его из палаты госпиталя, никак не желал отпускать; адские письмена, заполонившие небосвод, лишали последних крох самообладания и здравого смысла. Легри вёл себя, словно обезумевший зверь в пламени лесного пожара – с тою лишь разницей, что животные всё-таки точно знают, в какую сторону им следует бежать… Прооперированное бедро наливалось пульсирующей болью, и она с каждой минутой становилась всё сильнее. Конечно, он пытался беречь поврежденную ногу, опираясь на костыль, но непрестанное движение разбередило начавшую заживать рану.
Наконец, силы оставили француза. Он остановился, привалившись к опоре, и затравленно огляделся по сторонам. Вокруг было светло, словно днем – вот только всё приобрело этот гнусный, отвратительный зелёный оттенок, будто в кошмарном сне… Небо и вода переливались, как драгоценные камни, а с горизонтом творилось что-то неладное. Во-первых, он вдруг стал гораздо ближе, чем положено; а во-вторых – раздвоился. Тонкая, еле заметная поначалу линия отделилась от него и с обманчивой неспешностью двинулась к берегу, увеличиваясь, набухая, темнея прямо на глазах… Это же волна, понял Легри; чертова приливная волна – наподобие той, что хлынула на старые доки в устье Темзы, только во много, много раз больше…
– Ну вот и всё! Конец! Нет уж, я сам… – вспотевшей рукой он нащупал в кармане револьвер, вытащил его, взвёл курок, приставил прыгающее дуло к виску и, зажмурившись, нажал на спуск.
Сухо щелкнула осечка. Несколько секунд француз пребывал в неподвижности, затем открыл глаза, заворожено уставившись на приближающуюся волну – а та всё не могла достигнуть берега, росла выше и выше, покуда не стало казаться, что сама Атлантика встаёт вертикально, ополчившись на земную твердь… Стальной настил гудел и вибрировал. Хрипло расхохотавшись, Легри отшвырнул оружие и вышел на середину моста.